Контргамбит Альбина
Шрифт:
Новый попутчик, ощупав в каком - то странном недоумении свои пустые карманы, поднялся из-за стола.
– Спасибо, молодой человек за игру, - глухим голосом проговорил он.
– Не за что, - саркастически улыбнулся я.
– До свидания, господа!
– опять старомодно проговорил нежданный попутчик, и медленно вышел из купе.
Поезд замедлял ход.
Мы подъехали к очередной большой станции.
– Стоянка 10 минут!
– зычно прокричала на весь вагон упитанная проводница.
– Но может
– добавила она, проходя по коридору вагона. Мы вышли из купе и облокотились на поручень внизу окна.
Старика не было видно. Поезд стоял у самого края широкой платформы, прилегающей к многочисленным выходам в город большого вокзала.
– А здорово Вы играли!
– задумчиво проговорил профессор.
– Наверное, шахматами серьезно занимаетесь?
– его глаза с интересом разглядывали меня.
– Да так...
– неопределенно отозвался я.
– Интересуюсь вообще-то...
– Нуууу… просто класс! Высший!
– с восхищенными нотками в голосе придвинулся слева здоровяк. Поникший замполит тоже вышел из купе.
И вдруг мы увидели нашего нежданного попутчика на перроне. Он медленно шел, шаркая ногами о привокзальный асфальт, сгорбившись, глядя вниз. Что-то, похожее на жалость, шевельнулось в моей душе.
– Аааа... получил свое - старый козёл!
– вдруг с ненавистью в голосе произнес замполит.
– Так ему и надо! Тоже мне - возомнил себя! Хосе Рауль Капабланка ибн Глаупера! Как я ему проиграл? Не тянет же - везло как утопленнику со мной! А ты молодчик, студент!
– и он фамильярно хлопнул меня по плечу.
Я молчал.
Какое-то неведомое раньше чувство жалости накатывалось на мою душу. Игрок-профи не имеет права жалеть противника. Кто бы он ни был. И я всегда следовал этому правилу. Но здесь... здесь что-то не так... Или что-то не то со мной?
Поезд чуть заметно дернулся, и перрон медленно поплыл вправо. Наш вагон поравнялся с понуро бредущим стариком в запыленных ботинках. Я увидел, как он достал из кармана большой платок, приподнял вверх свою нелепую шляпу, и, сняв очки, вытер слезы на морщинистой коже возле глаз.
Он был подавлен случившимся. Он был несчастен...
– Ха! Пока, старый пердун!
– замполит заорал на весь вагон и стукнул кулаком в стекло. Старик поднял на нас свои большие глаза и что-то неслышно прошептал...
И я узнал его!!
Как молниеносным током пронзило это узнавание все мое тело... Я вспомнил! Какой же я дурак! Какая же я сволочь! Я вспомнил, как он - этот великий игрок - приехал в наш небольшой городишко много лет назад. Как он рассказывал о своей шахматной карьере нам, - замирающим от восхищения пацанам, сидящим за длинным рядом сдвинутых в одну линию шахматных столов. Мы - ребята от 7 до 15 лет, занимающиеся в спортивной школе города, разинув рты, слушали рассказ о легендарном Александре Алехине, с которым ему приходилось скрещивать шахматные шпаги в разных городах Европы. Потом он давал нам сеанс одновременной игры, быстро переходя от столика к столику, и негромко комментируя нашу детскую игру.
"Точно! ц2-ц4 ... Так он начинал почти все свои белые партии... Это он!!! Только тогда он был маленький полный живчик - а теперь похудевший измученный старик..."
Я стремглав, в одних тапочках помчался к выходу. Поезд набирал скорость.
– Куда Вы?? Вы что??- истерично закричала проводница, когда я резко сорвал пломбу стоп-крана. Состав оглушительно зашипел всеми тормозами, дернулся и встал. Я вылетел из вагона на перрон и помчался к гроссмейстеру...
– Стойте, подождите, Леонид Михайлович!
– крикнул я, приближаясь к сгорбленному старику. – Подождите!
Он стоял и, сняв очки, смотрел мне в глаза.
Губы его дрожали.
В эту секунду на Земле для меня не было роднее, чем он, человека.
– Подождите - выдохнул я, остановившись около бывшего попутчика...
– простите меня ... вот - возьмите Ваши деньги…
– Нет, они не мои, Вы их честно выиграли...
– Нет, возьмите, Леонид Михайлович - я вспомнил Вас!
– выкрикнул я.
В эту секунду состав, опять дернувшись всем своим длинным телом, медленно поехал мимо нас. Леонид Михайлович повернулся и пошел от меня.
Времени на раздумья не оставалось.
Я догнал старика, сорвал с него шляпу, и, лихорадочно опустошив почти все карманы, набил её банкнотами.
– Простите меня - мне всегда нравились Ваши партии! Особенно та, знаменитая, в Ноттингеме! Против Алехина!
– крикнул я на прощание своему детскому кумиру, и, прыгнув на ступеньки одного из последних вагонов поезда, помахал ему рукой. Старик остановился, посмотрел сначала вниз на лежащую на асфальте шляпу, потом поднял свою седую голову и впервые за день слабо улыбнулся мне.
Поезд набирал ход.
Он стоял на перроне и смотрел вслед уходящему составу. Вот так и убегают от нас годы. Вот так и уходит незаметно наши силы. И ничего изменить мы пока не можем. Движение - не только жизнь. Движение - это и путь к слабости, путь к закату...
Я молча зашел в купе, не слыша стенаний проводницы, восхищенных слов профессора, удивленных - здоровяка, и отрывисто - злобных комментарий отставника. Лег на свою верхнюю полку, закинул руки за голову.
Задумался.
«Неужели вот так, бывшие звезды спорта - частенько заканчивают свою жизнь? Наверное, так. Наши газеты часто пишут о "нравах Запада", где состарившиеся чемпионы вынуждены жить в домах престарелых... А у нас? Разве лучше? Нет... Вот - пример - наш попутчик..."
Мои мысли прервал фамильярный толчок в плечо...
– Слышь, студент! Зачем ты отдал ему выигранные деньги?
– Так надо было.
– Ну тогда... это... отдай и мне мои, а? Я ж к жене и тёще еду, а?
– я повернулся и увидел краснокожее лицо бывшего вояки.