Контрольный выстрел
Шрифт:
Пост мы проскочили. Я еще долго смотрел в зеркало заднего вида, настроив его таким образом, чтобы было видно с заднего сиденья. Дорога здесь изгибалась дутой, так что обзор открывался великолепный. И то, что я увидел, еще более потрясло меня.
Замыкающая, пятая машина, проехав мимо поста, притормозила и сдала задним ходом. Тут же к ней подбежал гаишник. Кажется, тот, что занимался шнурками. Из иномарки вышел человек и что-то сунул милиционеру в руку. Тот козырнул. Человек снова уселся в салон. Замыкающий автомобиль быстро догнал нас и пошел, как и прежде, выдерживая
– Ты что-то сказал?
– спросил у меня Жорик.
– Нет, ничего, - ответил я. Дурная привычка - высказывать свои мысли вслух. Или это нервы сдают?
Если верить Жорику, то все обойдется. И Сашку они найдут, и Коноплю достанут, чтобы наказать. Но о каком законе мне толковал Костыль, если по блатному закону западло с ментами общаться? Жорик, он же с участием ментов все это сделал! Да схавали бы его мусора с Литейного и не подавились бы! Как ни крути, а мораль двойная выходит. И чего это он со мной так разоткровенничался?
– Слышь, Костыль, - повернулся я к нему, как только мы миновали пост ГАИ, с какой радости ты мне про мента своего рассказал? Дело-то как бы тайное. Рискуешь.
– Ничем я не рискую, Красноармеец. Или как тебя лучше называть - Казачок?
– Казачком меня Вадик называть любил. А ты зови лучше по имени. Мне так больше нравится.
– Так вот, Жека, я не рискую. Имени мента ты не знаешь. И не узнаешь никогда. А деваться тебе от меня все равно теперь некуда. Ну не попрешься же ты в самом деле на завод болванки точить! Твое место в бригаде. И я тебе его предлагаю. Ты же без войны не можешь.
– Могу!
– крикнул я в ответ.
– Осточертело все! Тишины хочу!
– Во разорался!
– лишь усмехнулся в ответ Костыль.
– Мне кто-то рассказывал, что солдаты, участвовавшие в боевых действиях, потом не могут устроиться в мирной жизни. Их тянет убивать. Синдром войны это называется. Вот так и ты не сможешь жить в тишине. И не спорь со мной. Я не случайно у тебя еще в доме Конопли спросил, почему ты пошел к Вадику, а не на завод. Ты жить не можешь без адреналина в крови. И вот это, - он ткнул пальцем в лежащий на моих коленях автомат, - единственное, что ты умеешь делать профессионально. У тебя есть что возразить?
– Я не соглашусь идти к тебе в бригаду.
– Согласишься. Тебе еще нужно Сашку найти. Без моей поддержки ты не сможешь этого сделать. А даже если и найдешь, с Коноплей теперь будет значительно труднее сладить. Он загнан и взбешен. А бешеная собака очень опасна, поверь мне.
– Если Сашка-с ним, он сам на меня выйдет и, прикрываясь ею, все-таки попробует меня убить.
– И убьет, если ты дураком окажешься и отвергнешь мое предложение.
– А если я все же откажусь, ты ведь сам убьешь меня, скажи правду?
– Нет, Женя. Ты сам себя убьешь. Попомни мое слово - полезешь на рожон, выручая свою девочку. И ничем хорошим для тебя это не кончится.
Жорик пристально посмотрел на меня, и я понял, что он, если ему это понадобится, приговорит, не моргнув глазом, кого угодно. И выбора у меня в очередной раз не оставалось. Идти к ментам? И Сашке не помогут, и меня расстреляют. Отказать Жорику - тоже крышка. А может, выкручусь?
– Костыль, я могу немного подумать?
– Я не тороплю. Думай...
– Спасибо, - поблагодарил я. А Костыль добавил:
– ...Пока едем. Дорога длинная.
А дорога от Зеленогорска до Питера не такая уж длинная. Как и вся моя бестолковая жизнь. И сколько той жизни осталось?..
Глава пятая
НА КОНТРОЛЕ
– Господя! Да чаво же ты творишь, нехристь окаяннай! Да чтоб у тебя руки отсохли! Охолонись, ирод!
– Отвали, дед! Зашибу!
– Я те зашибу! Ишь, чаво удумал! Иуда ты!
– Уйди, говорю! Без тебя тошно!
Дед Матвей бегал вокруг меня, ругаясь на чем свет стоит. Хватал меня за руки и пытался оттянуть в сторону. С каждой секундой темперамент его все возрастал. К тому моменту, когда он решился-таки произнести самое изысканное свое ругательство, частота его телодвижений была сравнима разве что с электровеником.
– Шланг ты непутевый!
– тявкнул дедок и устало опустился на днище перевернутой лодчонки.
А я тем временем столкнул красную "ауди" с крутого бережка в озеро. Машина чуть качнулась на встревоженной водной глади и, словно захлебываясь, пошла ко дну.
– Чаво ж ты натворил, скаженный!
– сокрушался старикан, хватаясь руками за свою кудлатую голову.
– Как жа мне теперича перад Лехай отбрехатися? Чаво ж я скажу яму-у-у?..
Я подошел к деду и увидел, что тот плачет, по-прежнему сидя на своей лодке и раскачиваясь из стороны в сторону. Я обхватил его седую голову, прижал к себе. Матвей старался вырваться, но я не давал ему этого сделать до тех пор, пока он не успокоился.
– Ну пошто ты машину Лешкину утопил?
– поднял на меня дед выцветшие заплаканные глаза.
– Ведь вернется он, спросит с меня. А чаво я скажу яму?
– Не вернется, - ответил я.
– Уехал куда али занеможило чаво?
– захлопал дед ресницами, начиная догадываться, что я принес ему тяжкую весть.
– Слышь, дедусь, - начал я осторожно, - ты только держи себя в руках. Сиди-сиди.
– Дед хотел подняться, но я вновь усадил его на ребристое днище.
– Где Леха-то?
– севшим голосом спросил он, не сводя с меня глаз. И глаза его говорили: ты не пугай, парень, все ведь обойдется, правда?
– Умер Леха,- потупил я взгляд;- Убили его.
– Слухай, ты чаво, шуткуешь?
– Деду все же удалось встать.
– Нет, дед. К сожалению, это правда. Вчера ночью он погиб.
– Господя! Да на кой я вас туда повез?! Да чаво ж это творится?!
– Больше дед не сказал ничего. Он молча ходил вокруг своей избушки и тихо всхлипывал.
Решив ему не мешать, я присел в сторонке на пенек и покуривал. Приехал сюда лишь с одной целью: уничтожить все следы пребывания здесь Лешки Звонарева. Что менты, что бандиты Конопли - если пронюхают, замучают старика. Пусть хоть он в стороне останется от этого кошмара.