Контрразведчик
Шрифт:
Туристов из Швейцарии ждал и еще один человек. Внешне он ничем не отличался от москвичей — мужчин «летнего образца». Чесучовые брюки, туфли-плетенки, светлая безрукавка навыпуск с накладными карманами. Правда, на аэропортовской площади был припаркован бежевый «фольксваген» с дипломатическим номером, который принадлежал этому человеку, но при первом взгляде на его ординарную фигуру это никому бы не пришло в голову.
Замаскированный под рядового москвича дипломат беззаботно разгуливал по залам международного аэропорта, стоял у киосков с сувенирами, купил газету «Труд», «Сельская жизнь» и «Морнинг стар», а когда объявили на четырех языках о задержке рейсового самолета из Франкфурта-на-Майне, то он, как говорится, и ухом не повел.
Но, оставаясь в Шереметьеве еще какое-то время, этот человек дождался, когда группа туристов из Швейцарии прошла контрольно-пропускной пост и таможенный досмотр, все оказалось в полном порядке, границу для туристов открыли, и они переступили символическую черту, за которой начиналась для них территория Советского Союза и где ждал их с нетерпением представитель «Интуриста».
Как только это случилось, хозяин «фольксвагена» с дипломатическим номером удовлетворенно отметил про себя, что все идет как по маслу. Поговорку эту он мысленно произнес на русском языке, которым владел довольно неплохо и зачастую уснащал речь поговорками, видя в этом особую лингвистическую элегантность.
Теперь ему нечего было делать в Шереметьеве, тем не менее он задержался здесь еще четверть часа, которые ушли на то, чтобы выпить чашечку кофе.
Автобус с туристами уже ушел. Через некоторое время по Ленинградскому шоссе лихо промчался и жукообразный «фольксваген».
— Послушайте, Буратино, дело гораздо серьезнее, чем вы можете предполагать. Признаюсь, миссия ваша в Трубеже не из легких, но риск того стоит. Ваше путешествие туда принесет огромную пользу фирме, да и вы не останетесь внакладе. Мне думается, вы сможете «завязать» с этой работой и заняться разведением настурций на какой-нибудь маленькой ферме близ Лазурного берега. Но сначала — Трубеж, визит к Красюку. Все остальное потом. Как говорят русские: «Кончил дело — гуляй смело».
— Не сказал бы, что вы меня достаточно утешили, Дэйв, хотя получается это у вас вполне профессионально.
— Еще бы! Ведь я готовился к роли католического священника и два года успешно изучал богословие.
— Что же изменило ваше намерение, Дэйв?
— Целибат. Обязательное безбрачие католического духовенства, которое папа римский не рискнул отменить до сих пор.
— Насколько мне известно, вы так и не были женаты, да и сейчас проходите по разряду старых холостяков.
— Это так. Но я могу совершить эту глупость в любой момент. Дело не в том, Буратино, чтобы осуществить, дело в том, чтобы постоянно ощущать, что ты можешь это осуществить. Усекаете, то есть я хотел сказать «понимаете» разницу?
Буратино хмыкнул.
— Очень хорошо понимаю. Это созвучно моим представлениям о человеческих потребностях, Дэйв.
— И отлично. Однако перейдем к делу. Что мы имеем в Трубеже? Красюк, как всегда, провел отличную операцию. Но произошла накладка с его связником, чего мы никак не ожидали, поскольку готовили этого человека весьма долго и всерьез. Агент по кличке Верный оказался, увы, неверным. Правда, мы приняли меры, но материалов заполучить не удалось. Вербовка другого человека, с никелевого комбината, шла через Верного. Этот агент, Умник, связан только с изменившим нашему делу человеком. Красюк знает Умника, но Умник не знает Красюка. Человек с комбината работает исключительно за деньги, он прагматик чистой воды, никакие идеологические эмоции его не волнуют. Случай в моей советской практике довольно редкий, но бывает здесь и такое. Судя по наблюдениям Красюка, чекисты не подозревают о роли Верного, значит, материалы Умник еще не передал, иначе бы в Трубеже началась мышиная возня. Устранение Верного прошло гладко, его провел один из рядовых исполнителей Красюка, делом занялась милиция, но теперь похерили его, списав как несчастный случай. Но со смертью Верного исчезла надежная связь Красюка с нами.
— Откуда же известно то, что выкладываете сейчас мне, Дэйв?
— Трубежский резидент прислал шифровку, использовав одноразовый канал связи. Больше он ничего не сможет сообщить, пока вы не попадете туда.
— Попадете… Легко сказать. А ежели я сам попадусь? Ведь шла речь о дипломатическом прикрытии, я просил…
— Мало ли что вы просили, Буратино. Наше правительство берет курс на потепление отношений с Советами, и нам не разрешат риск объявления кого бы то ни было из официальных представителей страны «persona non grata» [13] . Это раз. А главное в том, что в Трубеж с таким паспортом вообще не попасть. Только с обычным, «серпастым, молоткастым», как говорил один их поэт, можете приехать вы в сей старинный город, который так интересует наших шефов.
13
Дипломатический представитель, не пользующийся доверием со стороны правительства того государства, куда он назначается.
— Моя задача?
— Привезти Красюку деньги, чтобы он смог выкупить необходимые материалы. Вы же эти материалы и вывезете из Трубежа. Вывезете до Каменогорска, областного центра, а там отправите заказной бандеролью вот по этому адресу. Запомнили? Дайте мне. Вот так. И пепла не оставим тоже.
— Что будет потом?
— Вернетесь домой в предвкушении обильного гонорара. Предложу шефу отметить вас, помимо всего прочего, по русскому обычаю — купить вам путевку в санаторий, полечите нервы. У русских это делает профсоюз, ну а для вас пусть раскошелится фирма.
— Какого рода переход границы вы мне подготовите?
— Самый спокойный. Улетите из Москвы с другой туристской группой, с документами на другое имя. Словом, так, как сейчас мы отправим вместо вас нужного нам человека с этой швейцарской компанией.
— Что-то слишком просто получается у вас, Дэйв. Не водят ли вас за нос чекисты? Не работаете ли вы у них под присмотром?
— Нет, Буратино, вам определенно надо лечить нервы. Я сижу тут, можно сказать, на жерле вулкана, и гораздо спокойнее, рассудительнее вас, Буратино.
— У вас дипломатический паспорт, Дэйв. Не путайте божий дар с яичницей.
— Как вы сказали? «Божий дар…» Позвольте я запишу. Эту пословицу я не слыхал. Откуда у вас такое знание языка?
— Я окончил факультет лингвистики в Оксфорде, Дэйв, русское отделение. И потом, в нашем доме говорили на этом языке. Правда, богословие знаю, разумеется, хуже, нежели вы, несостоявшийся аббат.
— Так вам цены нет в России, Буратино! Я всегда говорил, что наша фирма умеет подбирать кадры. Может быть, останетесь на постоянную работу, а? Скажем, учителем русского языка в средней школе?
— Я не склонен шутить сейчас, Дэйв. И потом мне пора в гостиницу. А я еще не сделал покупок, за которыми отправился в город. Как я найду в Трубеже Красюка?
Инженер Травин встревожен
Никелевый комбинат в городе Трубеже строить начали в годы Великой Отечественной войны.
Это было тяжелое для страны время, когда гитлеровцы рвались к Волге, а горные егери карабкались по скалам Кавказа, чтоб водрузить нацистское знамя на вершину Эльбруса. Для решительного наступления Красной Армии нужны были танки, сотни, тысячи танков, именно они были решающей силой на фронтовых полях второй мировой войны, а танки немыслимы без крепкой брони. Непробиваемой же делал ее никель.