Контрразведка Future (сборник)
Шрифт:
Руслан набрал код, и «струна» метро отправила его на Суперструнник.
Глава 18. Мы подождём
Они долго рассматривали звёздную реку, теперь под ногами, а не над головой, и молчали. Потом Хржичка сказал, как бы извиняясь:
– Мы между Рукавами. Расстояние до Солнца – около семи тысяч эсве.
– Всё-таки ближе, чем в прошлый раз, – хмыкнул Терёшин.
Маккена посмотрел на него:
– Почему ты здесь?
Драйвер-секунда виновато шмыгнул носом, попятился.
– Она всё
– Вниз!
Терёшин исчез.
Маккена повернул голову к Успенскому:
– В чём дело? Почему мы болтаемся в пустоте, как челнок без руля в море? Ты же утверждал, что инк ручного режима не повреждён «червями».
– Возможно, «червь» необычайно хитёр.
– То есть?
– Он включается только в момент старта и выводит из строя раутер. Либо одновременно тормозит аар-программу и дайк-систему [25] . Что, естественно, сбивает прицел, и мы летим в сторону от цели.
25
Раутер – маршрутизатор. Аар (англ. aar) – автономный обход неисправных узлов. Дайк (dike) – система, заглушающая дефектную часть программы.
– Это можно исправить?
– В наших условиях вряд ли. – Успенский поймал жёсткий взгляд командира, торопливо добавил: – Я попробую.
– Виль, помоги ему. Вацлав, определись поточнее, где мы.
Маккена посмотрел на звёздную спираль «под ногами» – положение звёзд в глубине сферы обзора зависело от положения корабля и ориентации силы тяжести – и выбрался из командирского кокона.
Терёшин прохаживался по медотсеку, что-то бормоча себе под нос. Похоже, он пытался молиться. Увидев Маккену, встал по стойке «смирно».
– Всё нормально, кэп. Медик трудится, вытаскивает её из комы.
Маккена молча прочитал появлявшиеся в окошке диагноста надписи, склонился над реанимакамерой. Глаза Розы были закрыты, лицо казалось печальным. Впечатление складывалось такое, будто она плакала недавно.
– Иди, помоги ребятам, – сказал Маккена.
Пилот потоптался немного у прозрачного саркофага реанимационной капсулы, не зная, что сказать. Ободряющих слов не нашёл, исчез.
Маккена вырастил стул, присел напротив камеры, продолжая изучать лицо женщины. Спросил через минуту:
– Диагноз тот же?
– Кардиосплит, – отозвался медицинский инк. – Потеря мышечной синхронизации. Она живёт за счёт искусственного сердца.
– Прогноз?
– Нужна срочная операция.
– Я спрашиваю о прогнозе по обстоятельствам.
Инк помолчал, как это делает живой врач, прежде чем сообщить неприятность.
– Ещё один пространственный переход она не выдержит.
Маккена кивнул, сгорбился. Лицо его утратило обычную твёрдость.
– Она должна жить, – пробормотал он. – Сделай всё возможное.
– Разумеется, я делаю, – сварливо проговорил инк.
Маккена посидел ещё несколько
Четыре с лишним часа «Ра» мчался по инерции, сориентированный на далёкое Солнце, едва различимое среди мириад других ярких звёзд на фоне центрального ядра Галактики.
Маккена ещё трижды спускался в медицинский отсек корабля, беседовал с инк-лекарем, думал, поднимался в рубку и молчал. Зачем-то он побывал и в транспортном отсеке, но свои действия ни с кем не обсуждал.
Экипаж трудился.
Хржичка вычислил реальные координаты космолёта, хотя это ничего в данный момент не решало. Расстояние до Солнца не изменилось. Лучу света пришлось бы преодолевать это расстояние семь тысяч лет.
Успенский и Иванов вскрыли все бортовые инк-системы, используя ремонтные кибы, заменили все узлы, какие могли, провели контроль функционирования уцелевших блоков. Но гарантии в том, что инк ручного режима сработает правильно, никто им дать не мог. Энергетически спейсер не зависел от состояния инконики, вакуумный «насос» работал исправно, подпитывая генераторы корабля, однако всё зависело не от него и не от слаженности экипажа, а от надёжной работы квантовых компьютеров, нацеливающих корабль. А именно в них все и сомневались.
Какое-то время космолётчики ждали появления преследователей, удивительным образом находивших корабль в космосе. Однако «черепахи» больше не вырисовывались в сфере обзора. Ни сзади, ни впереди. Они сделали своё дело, отогнали пришельца от Оси Зла, будучи уверенными в том, что тот никогда не достигнет родины и не расскажет, что видел.
Последнюю мысль высказывать вслух никто не стал. Но она владела умами всех космолётчиков и не желала уходить.
Подготовка к «струнному» прыжку закончилась.
Маккена собрал экипаж в кают-компании.
– Жду предложений.
Члены экипажа обменялись неуверенными взглядами.
– Мы не имеем права… – начал измученный невиданной нагрузкой Успенский.
– Что?
– Ждать. Мы обязаны донести до своих важную информацию.
Маккена оглядел лица подчинённых.
– Кто ещё так думает?
Хржичка отвёл взгляд.
– Надо лететь, командир. У нас нет выбора.
– Есть.
В кают-компании стало совсем тихо. С недоверием и ожиданием чуда экипаж смотрел на своего капитана.
– Есть, – повторил Маккена уверенно и властно. – У нас имеется исправный «крот». Мы с Розой останемся здесь и подождём вашего возвращения.
Члены экипажа растерянно переглянулись.
«Кротом» назывался автономный аварийно-спасательный модуль, в котором экипаж спейсера мог прожить какое-то время в случае чрезвычайного происшествия. Но его создатели не рассчитывали использовать «крота» так далеко от обжитой людьми зоны космоса.
– Кэп, вы понимаете… – начал Терёшин.
– Понимаю! – оборвал его Маккена. – Месяца два мы продержимся. «Крот» в рабочем состоянии, я проверял, «черви» в него не проникли. Мы возьмём дополнительный маяк, реаниматор и запас пищи.