Контрразведка. Охота за кротами

Терещенко Анатолий Степанович

И на этот раз добро из Москвы было получено с припиской одного из руководителей ГРУ:

«Изучение Диллона санкционирую с целью выхода через него на других сотрудников посольства США».

В отчетах Диллон проходил под псевдонимом «Плед».

Первый рабочий контакт агента с разведчиком прошел на рыбалке, где «Бурбон» передал собранные еще в Москве сведения по центральным аппаратам ГРУ и Министерства обороны СССР. Затем серия встреч состоялась в делийских гостиницах «Оберой» и «Ашока».

И все же

наиболее интенсивно использовались для конспиративных встреч выезды на природу, где член редколлегии советского журнала «Охота и охотничье хозяйство» Дмитрий Федорович Поляков не только демонстрировал теоретические знания, рассказывал увлекательные байки за шашлыками, но и показывал реальные навыки меткой стрельбы. Стрелял он действительно отлично, как снайпер, но, к сожалению, не только по тем, охотничьим, целям, но и по мишеням секретного характера.

В 1974 году, в целях создания видимости активной работы, а также для укрепления авторитета своего агента в глазах руководства ГРУ, американцы подготовили ему «кандидата на вербовку». На этот раз им стал сержант Роберт Марциновский, работавший в аппарате военного атташе посольства США.

Обманутый Центр с удовольствием проглотил очередную подслащенную пилюлю. Авторитет Полякова стал стремительно расти. Изучаемого янки вскоре зарегистрировали в ГРУ под кличкой «Ринос». Самого же Роберта как подставу использовали втемную. Он, естественно, не знал сути отношений между советским полковником и коллегами. С их стороны, ему была дана установка, чтобы он «не отказывался» от просьб иностранного дипломата.

Только поэтому Марциновский искренне полагал, что выполняет какую-то очень важную задачу и участвует в хитроумной игре своей разведки, затеянной с русскими. Он надувал щеки и представлял себя чуть ли не персонажем из английских сериалов-триллеров, агентом 007 Джеймсом Бондом.

«Бурбон» провел с «Риносом» всего четыре встречи, получив от него незначительную информацию. Отправленная же в Москву, она получила, неожиданно для Полякова, достаточно высокую оценку. Центр посчитал «Риноса» перспективным агентом и рекомендовал продолжить «разработку» американца.

Долго, однако, с «Риносом» работать не пришлось. То ли церэушников испугала возможность провала своего ценного «крота» из-за грубо сварганенной подставы, то ли иссякла фантазия лепить каждый раз новые «дезинформационные пироги» – во всяком случае, Марциновского быстренько переправили на родной материк.

* * *

В 1976 году Поляков покинул Индию – закончился срок командировки. Возвратившись домой из-за границы, он ожидал очередного назначения. Волновался из-за затяжек с трудоустройством. Присматривался к переменам в центральном аппарате ГРУ, новым людям – рядовым и руководителям. Его грудь в очередной раз украсила высокая правительственная награда – орден Красной Звезды – «за заслуги» перед Родиной.

Став начальником факультета Военно-дипломатической академии и получив звание генерал-майора, он несколько успокоился. Понимал, что «вторая работа» на территории Москвы и всего Союза намного труднее и опаснее заграничной. Там он сам себе устанавливал порядок рабочего дня, здесь же приходилось тщательно планировать любую операцию по связи, ловчить и обманывать родственников и сослуживцев.

Линию поведения, рекомендуемую ему спецслужбами США, он неукоснительно претворял в жизнь. Все политические мероприятия Поляков активно поддерживал. На партийных собраниях гневно клеймил американский империализм, даже иногда отчитывая отдельных

коммунистов за политическую слепоту и идеологический нигилизм.

Деловая активность новоиспеченного генерала скоро была замечена начальником политотдела. Полякову предложили перейти на партийную работу. Он отказывается, благодарит за проявленное доверие, обещает и дальше на службе руководствоваться партийными установками, говорит, что в «шкуре секретаря первичной парторганизации» он уже побывал.

Играя сразу две роли в опасном спектакле, Поляков не заметил, как накопилась стрессовая усталость. Ее видели или догадывались о ней родственники и близкие, сослуживцы и знакомые – по быстрой утомляемости, набухшим мешкам под глазами, раздражительности.

Освоившись с должностью начальника факультета, он понял, что может до самой пенсии передавать опыт молодежи и делиться воспоминаниями о былом. И таким образом избежать возмездия.

«Нет, – однажды осенила его мысль, – надо тряхнуть стариной. У меня же имеется прекрасная возможность заявить о себе. Показать хозяевам, что «Бурбон» еще чего-то стоит…»

* * *

В течение недели он выжидал удобное время для фотографирования списка личного состава факультета. И вот этот час наступил. Закрывшись в кабинете, он положил листы на стол. Штору окна задернул, словно прячась от яркого солнечного света. Тихо защелкал фотоаппарат.

Таких «рабочих циклов» было несколько. Судьба будущих военных разведчиков нескольких курсов его факультета отдавалась в руки противника. Она, служебная карьера этой офицерской элиты, будущих выпускников ВДА, если не ломалась совсем, то существенно сжималась тисками широкой осведомленности американских спецслужб. А они ведь подобной информацией делились со своими союзниками по блоку НАТО.

В июне 1978 года «Бурбон» передал очередную информацию через тайник. Камуфляжем служил кирпич, имеющий полую сердцевину, разделенную перегородками. Он вырубил их зубилом, вложил пять катушек экспонированных фотопленок и забрызгал кирпич жидким цементным раствором, придав ему вид бывшего в употреблении. Этот контейнер положил, согласно требованиям последнего плана по связи, у основания столба № 81 на одной из магистралей столицы.

Ждать долго не пришлось. Утром, войдя на кухню, Поляков увидел загоревшуюся лампочку сигнализатора на часах и порадовался, что вся его затея сработала чисто. Сам он, как домушник-рецидивист, следов не оставлял, работал, как говорится, без помарок. Опыт военного разведчика-агента пригодился «Бурбону». Да и экипировка соответствовала, вооружен был по последнему слову шпионской техники. В любой современной спецслужбе позавидуют. Чего стоит одна аппаратура быстродействующей двусторонней радиосвязи с применением приемопередающего устройства! Нажималась соответствующая кнопка – и определенный сигнал в считаные секунды запрограммированного времени фиксировался в одной из комнат посольства США в Москве. Это помещение принадлежало резидентуре ЦРУ.

Патологически боясь пеленгации, «Бурбон» практиковал довольно часто такую форму связи – «выстреливать» в течение секунды информацию непосредственно из автотранспорта или находясь напротив американского представительства на одной из автобусно-троллейбусных остановок.

Он провел в столице 25 таких сеансов двусторонней радиосвязи – информационных «выстрелов» по посольству. Принималась информация так же, только нажималась другая кнопка миниатюрного приемно-передающего устройства. Манипуляция проходила в кармане верхней одежды.