Шрифт:
Игорь Недозор.Контрудар
Книга третья. Контрудар
Часть первая
ВЕТРЫ СМЕРТИ
Грозный. Конец января 1995 года. Где-то между Ленинским и Старопромысловским районом.
В развалинах царили холод и отчаяние. Стоял жуткий запах горелого мяса, солярки, человеческих испражнений и мясной сырой дух бинтов.
Генерал Снегирев посмотрел сквозь щель бойницы на улицу. Там почерневшими закопченными гробами исходили дымком три железных коробки: предпоследние бронемашины 119-го отдельного батальона, от которого и так осталось чуть больше половины. Это притом,
Хорошо хоть оружие новое дали…
Хотя черта ли здесь хорошего?
Умирающий в двух шагах майор недавно жаловался Снегиреву, что это оружие им в Моздоке выдавали прямо со склада - в консервационной смазке и не пристрелянное. Он просил хотя бы несколько часов, чтобы привести его в порядок и пристрелять, но их сразу загнали в машины, а через несколько часов этот сводный батальон был уже введен в бой на усиление Сводного полка.
Тут почти все части сводные или, как уже привычно зло шутят, “сбродные”. Не осталось в армии полнокровных частей и соединений. Из дивизии собирается “сводный” полк, куда “забривают” всех, кто не может отвертеться - от юных офицеров только что из училища до особо упорных постояльцев гауптвахт. Но даже в “сводном” виде этот полк укомплектован процентов на шестьдесят от силы… Бывает, что не то что офицеры с солдатами, а даже члены одного танкового экипажа или орудийного расчета знакомились друг с другом уже на марше. Какое к чертям слаживание и сколачивание подразделений? Какая боевая подготовка?..
Позиция, где они засели, представляла собой просто старую траншею - обычную, мирную, какую, наверное, рыли аборигены для ремонта теплотрассы.
В качестве тылового рубежа вполне подошла сгоревшая автостанция. На этом клочке земли тесно, плечом к плечу, сидели оставшиеся в живых бойцы 119-го. Кто дремал, поставив оружие между колен, кто нервно догрызал сухпай. Возле пулеметов, выставленных в импровизированные бойницы, дежурили изможденные стрелки.
Тут были почти все за вычетом экипажей двух последних БМП-2 - полтораста с лишним ставших похожими лиц, в разводах грязи и копоти, в комично торчащей молодой щетинке… Иные - в очках, за которыми блестели усталые испуганные глаза. Совсем мальчишки… Генерал видел - люди буквально на пределе.
За его спиной послышался стон - там, на расстеленных бушлатах умирал командир батальона майор Легойда. Близкий взрыв “Шмеля” пощадил его жизнь, но даже сумей они его сейчас каким-то волшебством перебросить в Москву, его бы все равно ждала смерть - восемьдесят процентов кожи было сожжено. Это было ясно и без врачей, в батальоне отсутствовавших, и даже не советуясь с ротными санинструкторами, каковых на весь этот несчастный батальон имелось ровным счетом три - такие же сопливые мальчишки из медтехникумов да еще выученные в нынешнее время…
Почему-то Снегирев ощутил свою вину перед этим малознакомым человеком. Хотя бы потому, что если бы батальону не навязали в последний момент их спецгруппу ФСК во главе с целым генералом, то может быть и этот человек, и многие другие были бы живы…
Да черт бы побрал эту командировку!
Невесть откуда всплыла эта история со спрятанными материалами Чечено-Ингушского КГБ, которые будто бы успели спасти от разъяренных толп в папахах осенью девяносто первого честные офицеры. Да еще при этом припрятать часть неведомо как оказавшихся в столице бунтующей автономии архивов Грузинского КГБ. На кой черт сейчас могут понадобиться грузинские архивы, если нынче там сам черт сломит ноги и роги?! Власть старого лиса Шеварднадзе не распространяется за пределы Тбилиси, а недавние сторонники гоняют по горам и долам свободной и независимой Грузии свободного и независимого президента Гамсахурдиа. Снегирев подозревал, что там могли оказаться какие-то компрометирующие нынешних московских паханов документы… Ну да ладно, приказы не обсуждаются.
Он прибыл сюда по личному приказу Очкастого Пожарника со своей спецгруппой, остающейся одной из лучших в его “четырежды кастрированном”, как шутил шеф, ведомстве.
Для спецназа ФСК эта война началась крайне скверно. Один отряд попал в плен (в плен!!!) в горах. Другой почти полностью погиб в результате диверсии. Несколько групп были брошены в Грозный в новогоднюю ночь и почти все полегли. Так что пришлось импровизировать. А тут еще чертова секретность…
Тем не менее за неделю группа была готова. В ней, кроме Снегирева, было два офицера, два прапорщика и восемь солдат. Вот послали их - на голову несчастным мотострелкам.
Хотя если подумать, то при чем тут они? Батальону не везло с самого начала. Уже взять хотя бы то, что они практически двое суток зачем-то торчали на Терском перевале под обстрелами. Причем такими плотными, что место расположения пришлось менять пять или шесть раз только за одну первую ночь!
Потом был марш наугад в этот кажущийся мертвым город, оглашенный грохотом стрельбы и освещенный пожарами. Под минометным огнем они добрались до разбитого консервного завода. Тут теплилась некое подобие жизни, стояли штабы каких-то частей и бронетехника, а рядом - распахнутые двери складов, заполненных консервированными соками и компотами. К ним постоянно тянулся людской ручей, уносивший консервные банки. Солдаты и гражданские вперемешку. За процессом присматривал патруль с красными повязками.
Какой-то солдат, отчаянно жестикулируя, рассказывал устроившимся в кружок на корточках с сигаретами товарищам:
– Говорят, раз ты водитель, будешь водителем БТР… А у меня всего пятнадцать часов наезда… Из всех, кто был на БТРе и внутри, я один и остался. Выполз через люк в полу. Иначе никак, снайперы бы на раз покоцали! Командир пытался вылезти, но тут пуля в голову, да не простая, а крупнокалиберная. Башка вместе с каской, как арбуз… Тупые генералы… п…сы…
У въездных ворот с раскорячившимися рельсами, из разбитого газопровода вырывался горящий газ. У огня сидели и грелись пьяные солдаты какой-то разведроты во главе с немолодым злым лейтенантом. Легойда решил было прихватить их с собой, но “летеха” нагло ответил, что они только что вернулись с передовой и в гробу видали всех. Или пусть ему принесут письменный приказ комполка. То ли от водки с местной бормотухой, то ли от избытка адреналина разведчики вели себя нагло и не уважили даже генеральских звезд. Так что Легойда чуть не дал командиру в морду, но, учитывая оружие на руках и возможные военные боевые заслуги парней, воздержался. Они двинулись в путь с десятком проводников из солдат разбитых штурмовых колонн.
Был путь по улицам. Был вокзал с высокими, разбитыми очередями окнами, и развороченными танковыми пушками стенами, где на подъездных путях ярко горели неизвестно кем и зачем подожженные товарняки. Небо над взвивающимся багровым пламенем казалось особенно черным. От огня ложились на снег неровные, беспокойные тени, и казалось, что трупы, попадавшиеся на пути, ухмыляются им вслед, словно приветствуя будущих товарищей по несчастью.
Потом за них взялись всерьез. Первым взрывом сожгло командирскую машину, вторым - ту, в которой добиралась половина его группы.
Пережидая обстрел, они лежали между обломанных глыб железобетонных стен. Время от времени кирпич звенел, рикошетя шальные пули.
Тут и там среди обломков стен горбатятся зеленые скаты касок и бронежилетов полутора сотен человек. Может даже теперь и меньше.
Сегодня утром батальон получил задачу выдвинуться на усиление полка, занимающего оборону впереди. Да вот вместо полка оказались “чехи”, а может командовавший передовой ротой старлей просто заблудился. И теперь по ним долбят из всех калибров.