Конунг. Человек с далеких островов
Шрифт:
Он коротко усмехнулся, мы тоже. Потом мы снова пошли в сэхеймскую церковь, там мы чувствовали себя в большей безопасности. Даже ярл Эрлинг не посмел бы захватить служителей Бога в помещении церкви.
Сверрир сказал:
— За ней стоит священник Симон.
Бернард сказал:
— Может быть, это и неплохая мысль считать, что за каждым, у кого есть пузырь с ядом, стоит Симон священник. Но возможно также, что у Эйстейна Девчушки в Тунсберге больше друзей, чем мы думаем.
Сверрир сказал:
— Да поможет нам Бог, да не позволит Он ярлу узнать о них.
Бернард
— Будет плохо, если он узнает о каждом не расположенном к нему священнике. Но еще хуже, если он узнает о сыне конунга.
Сверрир ничего не сказал на это, но потом заметил, что тот, в чьих жилах течет кровь конунга, или он только так считает, поступит умно, если будет молчать об этом, пока сила его оружия не сравняется с силой его слова. Потом он спросил, когда должны повесить эту женщину с Сельи, и посмотрел на Бернарда.
— Или отрубить ей голову, — сказал Бернард. — Говорят, теперь, в старости, ярл предпочитает не вешать своих врагов, а отрубать им головы. Так он являет людям свою доброту. Умереть в петле более позорно, чем от меча.
Сверрир спросил:
— Кажется, у конунга Сигурда здесь в стране много сыновей и дочерей?
— Хо-хо! — засмеялся Бернард. — Старые люди, сохранившие о нем память, могут рассказать, что в этом конунг Сигурд не имел себе равных. Он был молод, красив и неутомим по ночам. Он был настолько неучтив, что покидал ночное ложе, даже не спросив имени той, что делила его с ним. Ты думаешь, что, может быть, она твоя сестра? — Он поглядел на Сверрира.
Сверрир не ответил, лицо его потемнело, и Бернард понял, что слова его не принесли Сверриру радости. Начался дождь, мы стояли на пороге церкви, в Сэхейме было тихо. Стражи укрылись от дождя в домах и сараях. Ничто не говорило о том, что ярл намерен проверить, не прячет ли кто-нибудь, кроме Катарины, под платьем пузырь с ядом.
Бернард сказал:
— Хороший совет мы дали тебе по дороге сюда. Сейчас было бы тяжело нести этот пузырь.
Сверрир сказал:
— Ярлу пришлось бы тяжелее, если бы у меня хватило смелости прийти сюда с ним.
Мы увидели идущего к нам человека.
Да, по кладбищу под дождем к нам кто-то шел, может, у этого человека был острый слух и он слышал, о чем мы говорили? Облик его был мне знаком, это был мой отец. Да, да, это был мой добрый отец Эйнар Мудрый, которого я не видел с тех пор, как его увезли заложником в Норвегию. И вот мы с ним встретились в церкви в Сэхейме, здесь, в стране норвежцев.
В присутствии Бернарда и Сверрира мой добрый отец Эйнар Мудрый обнял меня и положил голову мне на грудь. С волнением и со слезами на глазах он сказал, как было бы хорошо, если бы здесь была и моя мать. Но он был стойкий человек и не собирался донимать других своей болью, я тоже. Он спросил, не можем ли мы с ним вместе поесть.
Бернард сказал, что думал о том же.
— У монастыря Олава есть тут поблизости усадьба, она называется Аули, мы можем пойти туда.
Мы поблагодарили его и пошли в Аули. Бедная хозяйка выставила на стол лучшее,
И ушел.
Этого конюший не мог вынести, он велел вернуть Эйнара и грозно спросил, что же ему приснилось. Эйнар Мудрый ответил, что свои сны ему легче истолковать, чем чужие, и что предупреждение порой нести тяжелее, чем многие думают. Но раз уж он видел во сне конюшего, он все-таки расскажет ему при свете дня то, что увидел в ночной темноте. Во сне конюший сидел за столом конунга. Его отделяли от конунга три человека, конунг толкнул одного из них и велел освободить для конюшего место рядом с собой.
Конюший не мог устоять перед таким сном. Он дал Эйнару Мудрому большой кусок серебра, а серебро всегда легко носить, сколько бы оно ни весило. Но Эйнар Мудрый потребовал более высокую плату. Он сказал: Еще я видел во сне конунга.
— Что тебе приснилось о конунге?
— Об этом я могу сказать только ему самому.
На другой день Эйнара Мудрого позвали к конунгу. Конунг явил ему свою милость, но сам он был мрачен после бессонной ночи и похмелья, смущен и немного встревожен тем, что скажет ему этот толкователь снов. Эйнар Мудрый сказал конунгу:
— Не знаю, пристало ли мне рассказывать о том, что мне приснилось, потому что я видел во сне не только конунга.
— Все равно, говори, что ты видел.
— Я видел орешник, что растет по всей Норвегии. Деревья были усыпаны орехами, конунг шел и срывал орех за орехом. И щелкал один за другим, одни он щелкал пальцами, другие ногой, и из каждого ореха появлялась молодая женщина и падала перед конунгом на колени.
Конунг Магнус засмеялся, и его мрачное лицо осветилось радостью. Он сказал, что толкователь снов — мудрец и умеет развеселить человека. Если хочешь, можешь сопровождать меня и мою дружину, когда мы поедем в Вик, сказал он. Так и случилось. И вот Эйнар Мудрый здесь.
Мы все смеялись, на столе было пиво, но в глубине души меня мучило, что молодой любовнице Симона очень скоро придется положить голову на плаху на глазах у толпы. Я гнал от себя эти мысли, ни я сам, ни другие не хотели говорить сейчас о своих тревогах и огорчениях. Наступила ночь, дождь не утихал, Сверрир сидел молча, погруженный в свои думы.
— Мы здесь одни? — спросил Эйнар Мудрый.
Бернард сразу понял его, встал и осмотрел дом, в доме никого не было. Хозяин, его бедная жена, работницы и работники ушли спать в хлев, предоставив дом в наше распоряжение. Эйнар Мудрый сказал, что однажды к нему пришел некий человек: