Координатор
Шрифт:
Он позволил «альфа-ромео» по инерции докатиться до конца моста и почти остановился, не снимая рук с рулевого колеса. На Страндвагене было пустынно, трамвайные рельсы не дрожали. Уайлд посмотрел налево, в сторону Ниброплана и мостов, перекинутых к Старому городу, и увидел «мерседес» — бледную тень под лунным светом, которая скользила в двухстах ярдах от него. Ингер медленно вела тяжелую машину, стараясь удержать ее на скользкой дороге. Уайлд осторожно повернул за угол, направил свой «альфа-ромео» в ту же сторону и до отказа вдавил в пол педаль акселератора. Теперь у него не было другого выбора. Как только они достигнут широких улиц и ярких огней, где центр города патрулирует полиция, он уже не сможет
Маленький автомобиль не торопился набрать скорость, но потом рванулся вперед так, словно догадался, что это его последняя гонка. Кругом было тихо, не считая ровного гудения мотора, шины шуршали по ледяной дороге, машина неслась вперед, оставляя позади снежный шлейф и стремительно сокращая расстояние с ничего не подозревавшим «мерседесом».
Уайлд скорчился на своем сиденье; ветер леденил его незащищенную голову и руки, почти примерзшие к рулю. Он со спокойствием обреченного думал о том, что должен сейчас сделать.
Ингер уже миновала несколько автобусных остановок на Ниброплане и повернула налево к Ниброкайену. Она слишком поздно взглянула в заднее зеркальце и не поверила своим глазам, увидев красные огоньки быстро приближавшейся машины. Инстинктивно она нажала на тормоз. У «мерседеса» включились задние огни, и машину повело в сторону. Уайлд резко повернул руль вправо. Передний бампер «альфы» ударился в заднее колесо «мерседеса» и проехался вдоль его бледно-голубого борта. На мгновение он увидел испуганное лицо Ингер, потом оно исчезло, и «альфа», оглушительно выстрелив лопнувшей шиной и полностью потеряв управление, понеслась в сторону площади. По пути она три раза развернулась на месте, подскочила на трамвайной линии, взлетела на тротуар и, перескочив на другую сторону, врезалась в ворота театра. Уайлд неподвижно сидел несколько секунд, пока не понял, что он еще жив. Его «альфа» тоже была цела, и мотор спокойно продолжал работать.
Он услышал крики и вылез из кабины. «Мерседес» пробил ограду над Нибровикеном, но Ингер в последнее мгновение каким-то чудом удалось удержать машину от падения на тонкий лед. Автомобиль стоял у фонаря, окруженный большой толпой, — людей собралось очень много, если учесть, что был понедельник и шестой час утра. Потом Уайлд увидел, как от группы отделился полицейский в синей форме и направился в его сторону, покачивая висевшей на боку дубинкой. Уайлд бросился бежать. Он рванулся вверх по Ниброгатану, с колотящимся сердцем, увязая в снегу и тяжело дыша. Полицейский что-то кричал ему вслед, но все-таки задержался по дороге, чтобы осмотреть его машину.
Уайлд свернул в первую же боковую улочку, забежал в подъезд какого-то магазина и остановился, переводя дыхание. Чувство провала, внезапно нахлынувшее на него в салоне Гуннара Моеля, теперь вернулось с новой силой. И на этот раз психология была ни при чем; когда он в долю секунды принимал решение, то полагал, что они все трое должны были упасть на лед и утонуть в полузамерзшей гавани. А теперь единственной проблемой Гуннара будет объяснить полиции, каким образом его «мерседес» ухитрился столкнуться с его же собственным «альфа-ромео».
Уайлд доверху застегнул пальто, засунул руки глубоко в карманы и вернулся на Ниброплан, идя медленно и уверенно, как обычный утренний прохожий. Рядом с его «альфой» стоял полицейский, еще один торчал у «мерседеса». Крыло большой машины было смято, в одном из окон вылетело стекло. То, что должно было стать самой крупной катастрофой года, превратилось в мелкую аварию. Как видно, Ингер водила машину так же хорошо, как делала все остальное. Слева от Уайлда с утробным ревом завелся снегоочиститель. В кафе на другой стороне улицы сидело много посетителей. Но общее возбуждение уже схлынуло.
Он подошел к трем молодым людям и девушке, которые
— Здесь была авария? — спросил он по-шведски.
Они пожали плечами:
— Какой-то сумасшедший гнал по скользкому шоссе. Он убежал, но полиция его поймает.
— А эта машина? Кажется, она принадлежит герру Моелю?
— Верно, — ответила девушка. — Именно он там и сидел. Его секретарша сказала, что они ехали в офис.
— Надеюсь, он не пострадал? — с деланым беспокойством спросил Уайлд.
— О нет. К тому же это была не его вина, все это видели.
— Полицейские его узнали и сразу отпустили, — добавила девушка.
— Он взял такси, конечно, — сказал Уайлд.
— Нет, пошел пешком, — возразил один из молодых людей. — Полицейский хотел вызвать ему такси, но он сказал, что слишком торопится, чтобы ждать. Он странный человек, этот герр Моель.
— Это верно, — согласился Уайлд и перешел на другую сторону улицы.
Он подумал, что они ушли недалеко и, возможно, ему еще повезет. Судя по всему, Гуннар был сильно испуган. Уайлд повернул за угол и сразу побежал. Спотыкаясь и поскальзываясь, он в спринтерском темпе добрался до Дома оперы. А когда выскочил на Норрстром, преодолевая сопротивление ледяного ветра, который дул со стороны озера в правое плечо, то увидел впереди мужчину и женщину: они медленно шли по улице, взявшись за руки и направляясь в сторону Стромброн. На женщине была шуба из белой норки.
Уайлд замедлил шаг. Он поднял глаза на огромный фасад нависавшего над ними королевского дворца и на его большой подъезд, обрамленный классическими львами: даже на вид этот резной камень казался ледяным. Однако озеро уже начинало понемногу оттаивать. Справа от него черный поток воды струился через Сталлканален и впадал из озера Малар в гавань, пробивая дорогу сквозь застывший лед.
Гуннар Моель и Ингер дошли до острова и повернули направо. Они не оглядывались, и Уайлд сократил расстояние примерно до шестидесяти футов. У ворот дворца одетый в синий мундир часовой посмотрел на них из-под нависших бровей своего желтого стального шлема. Уайлд подумал, как бы он смог предотвратить убийство, если бы его ружье, как у его английских собратьев, было бы не заряжено. Он ускорил шаг, увидев, как Ингер и Гуннар, осторожно ступая, прошли мимо крутого склона за Сторкиреном. По эту сторону моста, в Старом городе, улочки были тесными и узкими, небо заслоняли высокие дома, и маленькие участки света вокруг ярко-серебристых фонарей разделяли большие области мрака. Здесь стояла тишина и не было видно ни одного прохожего. Однако всего в нескольких футах от ворот находилось помещение дворцовой стражи.
Гуннар Моель продолжал спускаться по Вастерлангу; над головой у него светилась реклама с его собственным именем. Он шел, тяжело дыша и вцепившись в руку Ингер. Она что-то говорила ему на ходу, наклонившись и шепча на ухо: наверно, напоминала, что теперь он обязан ей своей жизнью, подумал Уайлд. Что соответствовало истине. Он поспешил вперед. Ингер услышала его скользящие шаги и обернулась. Сумочка выпала у нее из рук, и она потянулась в правый карман шубы, где лежала ее «беретта» с навинченным глушителем. Но Уайлд был уже совсем близко. В последний момент он сделал вид, что поскользнулся. Его левая нога поехала вперед, он испуганно охнул, упав на мерзлую мостовую, и его тяжелый ботинок врезался Гуннару Моелю под колено. Шведский Сокол вскрикнул от боли и рухнул на спину. Уайлд продолжал скользить под уклон, размахивая руками и делая вид, что не может остановиться. Его правая рука описала хорошо рассчитанный широкий круг, и удар пришелся Моелю прямо в лицо, сбив с переносицы его акустические очки, которые полетели в сточную канаву, в глубокий снег.