Коп из полиции нравов [Коп из полиции нравов. Шпион поневоле. Требуется секретарша. Весьма опасная игра]
Шрифт:
Ее большие карие глаза обычно прикрывала челка, из-за которой она выглядывала, как испуганный зверек — как белка в клетке, как я обычно это называл. Крупный рот с симпатичными, мягко очерченными губами и узкий четкий подбородок. Она всегда говорила мне, что у нее очень хороший костяк, и взгляд ее еще долго оставался тверд после того, как я растворялся в бесформенной вялости и апатии.
Ее опыт, включавший множество любовных интриг, работу манекенщицей, появление в небольших ролях на телевидении, два аборта и широкий набор других странных и интересных эпизодов, окружал ее определенным ореолом. Увидев ее, вы вполне могли сказать, что эта девушка повидала жизнь. Вечеринки с марихуаной в Паддингтоне, сотни странных секретарских должностей вроде той, которую она занимала сейчас — и с которой собиралась уйти, так как босс начал слишком распускать руки, роль в фильме, который умер на полу монтажной комнаты. Как обломки кораблекрушения, ее носило по всей Европе: Париж, Канны, Сен-Тропез, Венеция, Сардиния, Баден-Баден, Париж, Рим и снова Париж. Безликие залы ожидания современных аэропортов. Скучные полеты, несъедобная пища, которую подают на большой высоте, и грязные тела путешествующих.
В этот вечер в Риджент-парке, где теплый ветер гнал по мостовой кучи осенних листьев, а воздух, чистый, как зубная паста, омывал ее отравленные наркотиком вены, мир казался ей таким прекрасным, что хотелось плакать.
А на другой день утром она дрожала в очереди на автобус, и дождь с угольной пылью проникал меж ног, обтянутых мини-юбкой, усталые, унылые люди ждали имеете с нею, а позади, как задник театральной сцены, высились разрушающиеся дома Кенсингтона. Головная боль буквально раскалывала ее мозг, рот, казалось, был набит песком, и возникало чувство, что под ногтями у нее скопилась грязь.
Вот такой, я думаю, была Вероника Лом. Она редко носила лифчик, и мы с нею встречались, когда нас охватывало чувство, что мы должны добраться до сути вещей. Нам обоим нужно было к чему-то прильнуть в длинные темные зимние вечера. Мне — потому что я был бесцеремонно брошен маленькой блондинкой на девять лет моложе меня. Ей — потому что слишком много ночей, проведенных со случайными людьми, начинало разъедать кожу, как напалм. Но она была хороша, у нее были прекрасные торчащие груди и широкие белые бедра, в которых можно было утонуть, забыв про все на свете. Одежды на ней всегда было минимальное количество, за что я был весьма ей благодарен, когда с непереносимой медлительностью сражался с пуговицами ее блузки.
Она так же включалась, настраивалась и вообще была весьма расторопна по этой части (не важно, о чем идет речь) и была очень близка к тому, чтобы впасть в отчаяние, когда я ее встретил. А кроме того, Рикки Килмари был так же хорош, как триппер. Я даже думаю, что он начал немного о ней беспокоиться, так как выглядел очень добродушным и любящим, когда я вырвал Веронику из его бессердечных лап.
Вероника взяла большую дозу гашиша, подержала ее и склонилась ко мне. Я был чрезвычайно занят решением очень трудной задачи по освобождению ее от сорочки. Самые простые вещи оказываются за пределами ваших возможностей, когда вы приняли дозу.
— У тебя сегодня был удачный день? — сонно спросила она. Гашиш всегда прокатывался по ней, как десятитонный грузовик, и буквально через несколько секунд она спала как убитая. Полагаю, что можно сказать, несколько отвлекаясь в сторону, что у нас с ней была любовь. Совершенно очевидно, что мы были взрослыми, чтобы понимать это, и понимать все лучше.
— Думаю, что неплохой.
Не было никаких оснований ей рассказывать, что теперь я поступил на службу в 6-й отдел службы «НС/НПС». Начнем с того, что я еще не получил работу в «Интернэшнл Чартер». Вся сделка еще могла сорваться. Во-вторых, я весьма забочусь о безопасности, и особенно когда это касается моей собственной шкуры. Гашиш, в отличие от выпивки, не затемняет сознание. Фактически у вас возникает возможность видеть некоторые аспекты проблемы с особой ясностью. Скоро я буду вынужден покинуть Веронику. Этот вопрос мне тоже предстоит уладить с Квином. Но я не собирался ей рассказывать, что вступил в ряды секретных агентов. Моя будущая работа была достаточно опасной и без того, чтобы кричать об этом всему свету.
Раздевшись по пояс, она прижалась ко мне. Наступила та пятисекундная пауза, которая длится всю жизнь. Время остановилось. Она протянула мне косячок, и я сделал последнюю затяжку. Мне казалось, что я вдыхаю ее уже многие часы.
— Пошли в постель, — сказал я, с величайшей осторожностью гася окурок.
— Сейчас только шесть тридцать.
— Мы всегда можем к этому вернуться…
Мы прошли в спальню и рухнули на мою королевских размеров кровать, погрузившись в ворох конечностей и разбросанных предметов одежды.
— Филипп, Филипп, — бормотала она, стараясь стащить с меня джинсы. Заниматься любовью, когда вы накурились дури, все равно, что прыгнуть на край света. Огромный пыл, необычайное напряжение, а затем оргазм, как молчаливый взрыв сверхновой звезды. Вы чувствуете себя так, словно это длится часами — просто он длится и длится. После этого мы лежали рядом на смятом пуховом одеяле, и от наших тел на нем оставались пятна пота.
Ну, потом мы вместе отправились в душ, все еще не отойдя от возбуждения, и съели по чашке супа с поджаренными на мармите хлебцами. Это было питательно, можно было легко приготовить и соответствовало требованиям диеты. Потом мы снова отправились в постель и еще разок занялись сексом, выключив все огни, и комната казалась нам огромной, как пустыня Сахара.
На следующий день была суббота, и мы не просыпались до одиннадцати. Затем я надел ее халат и спустился на три лестничных пролета к входной двери. Там я подобрал газеты: мою «Гардиан» и ее «Мейл», а также три письма, адресованных мне. Медленно поднимаясь вверх по лестнице, я их распечатал. Первое письмо было от моей матери, которая отдыхала с друзьями неподалеку от Нассау. Второе — от телевизионной компании, и в нем говорилось, что я должен им за три месяца по две гинеи в месяц. Третье было официальным посланием без обращения в темно-желтом конверте, и я приведу его полностью.
Уничтожить немедленно после прочтения.
Относительно связников:
Ваши связники подойдут к вам и скажут:
— Вы — брат Валерии, не так ли?
Или в другом случае они могут сказать:
— Я не встречал вас однажды с Джульеттой? Джульеттой, которая вышла замуж за Себастьяна.
Или, если случится, что связник будет вам знаком:
— Мир тесен, не так ли, дорогой?
Очень важно, чтобы связник произнес эти фразы очень точно, слово в слово. Пожалуйста, запомните их.
Я сделал это в туалете, а затем сжег письмо и развеял пепел. Существовал еще один возможный выход из этой ситуации. Меня, независимо от того, что сказал бы дорогой Руперт, могла отвергнуть «Интернэшнл Чартер». Я начал радостно обдумывать мысль о том, чтобы умышленно оказаться непригодным. Все, что мне нужно было бы сделать, — так это продемонстрировать ужас во время одной из бесед, когда они вскользь упомянут о том, что я должен совершать незаконные действия. Но затем, когда я подумал, эту мысль пришлось немедленно отбросить. Руперт наверняка узнает об этом, и я был уверен, что единственное, что в таком случае сможет утолить его ярость, — это заключение меня в камеру смертников.