Копчёная селёдка без горчицы
Шрифт:
— Бруки, — продолжала я, — говорил Колину о верованиях хромцов, что рай прямо над головой. Видите ли, он хотел дать Бруки, так сказать, рывок на старте.
— Бог мой! — воскликнул отец.
Инспектор Хьюитт почесал нос.
— Гмм, — протянул он. — Производит впечатление притянутости за уши.
— Вовсе нет, инспектор, — возразила я. — Именно так Колин все объяснил мне. Уверена, что когда доктор Дарби и викарий разрешат вам допросить его…
Инспектор печально кивнул, как будто подозревал это с самого начала.
— Благодарю, Флавия, — сказал он, вставая и закрывая блокнот. —
Он пошел к двери гостиной.
— О, Флавия, — произнес он довольно застенчиво, оборачиваясь. — Я чуть не забыл. Я пришел сегодня отчасти как посланец. Моя жена Антигона будет рада, если ты придешь на чай в среду… Если ты свободна, разумеется.
Антигона? Чай? И тут до меня дошло.
О, чудный день! Урла-лап! Кур-ла-ла! [66] Эта сияющая богиня Антигона призвала меня, Флавию Сабину де Люс, в свой увитый лозами дом!
66
Урла-лап! Кур-ла-ла! — цитата из стихотворения Л. Кэрролла «Верлиока» в переводе Т. Л. Щепкиной-Куперник (также известно в переводе Д. Орловской под названием «Бармаглот»).
— Благодарю, инспектор, — чинно ответила я. — Я проверю календарь и посмотрю, смогу ли я найти немного времени.
Я летела вверх по ступенькам. Не могла дождаться, чтобы рассказать Порслин!
Мне следовало бы догадаться, что она ушла.
Она вырвала чистый лист из моего дневника и приколола его к подушке булавкой:
Спасибо за все. Заходи, когда будешь в Лондоне.
Твоя подруга
Порслин.
И все, и больше ничего.
Сначала меня охватила печаль. Я никогда не встречала никого, похожего на Порслин Ли. Я уже по ней скучаю, несмотря на все наши разногласия.
Оказалось, мне сложно написать о портрете Харриет.
Оставить портрет в студии Ванетты Хейрвуд стоять лицом к стене — это даже не обсуждалось. Она, в конце концов, предложила его мне, и, поскольку Харриет сполна заплатила за работу, картина принадлежала Букшоу.
Я повешу ее тайком, решила я, в гостиной. Сдерну полог перед моим семейством со всеми церемониями, которые я способна изобразить. Не могу дождаться.
В конце концов, привезти картину оказалось не очень сложно. Я попросила миссис Мюллет перекинуться словечком с Кларенсом Мунди, владельцем единственного такси в Бишоп-Лейси, и Кларенс согласился «осуществить доставку», как он выразился.
Темным дождливым днем в конце сентября мы подъехали к воротам коттеджа в Мальден-Фенвике, и Кларенс проводил меня до двери, держа огромный черный зонт.
— Входите, — сказала Ванетта Хейрвуд. — Я вас ждала.
— Простите, мы немного опоздали, — извинилась я. — Дождь и тому подобное…
— Никаких проблем, — ответила она. — По правде говоря, я нахожу, что дни нынче тянутся дольше обычного.
Кларенс и я ждали в прихожей, когда сердитая Урсула появилась с большим предметом,
— Не промочите его, — сказала Ванетта. — Это моя лучшая работа.
Так мы привезли портрет Харриет в Букшоу.
— Подержи зонт, — попросил Кларенс, готовясь извлечь сверток с заднего сиденья машины. — Мне потребуются обе руки.
Прикрывая пакет от косого дождя, мы бросились к двери, словно неуклюжие трехногие бегуны.
Я расплатилась с Кларенсом и была на середине вестибюля, когда внезапно из кабинета появился отец.
— Что ты притащила в дом на этот раз? — поинтересовался он, и я не нашла в душе сил солгать.
— Это картина, — ответила я. — Она принадлежит тебе.
Отец прислонил ее к стене и вернулся в кабинет, откуда вышел с ножницами, чтобы перерезать суровую нитку, перевязывающую пакет в нескольких местах.
Бумага упала.
Это произошло две недели назад.
Портрет Харриет и троих ее детей больше не в вестибюле, но и не в гостиной. До сегодняшнего дня я обыскивала дом напрасно.
Но этим утром, открыв дверь лаборатории, я обнаружила, что картина висит над камином.
Я никому об этом не сказала.
Отец знает, что она здесь, и я знаю, что она здесь, и это все, что имеет значение.
Заметка для читателей
Чтобы обеспечить достаточно драматическое освещение для этой истории, должен признаться, я кое-где слегка подправил фазы луны, хотя читатель может спать спокойно, потому что, закончив, я все вернул в точности на место.
Благодарности
Написание книги — это, помимо прочего, длительное путешествие с друзьями, что-то вроде паломничества. В пути мы делили пищу и обменивались рассказами, идеями, шутками и мыслями, иногда расставались, опять встречались. Таким образом, эти друзья неразрывно вплелись в ткань книги.
доктору Джону Харланду и Джанет Харланд, которым посвящена эта книга, за многие годы дружбы и бесчисленные блестящие предложения;
Норе и Дону Айви, не только открывшим для меня свой дом, но и лично проконтролировавшим осуществление мечты моей жизни;
моим редакторам: Биллу Мэсси из «Орион Букс» в Лондоне, Кейт Мисиак из «Рэндом Хаус» в Нью-Йорке и Кристин Кочроун из «Даблдей Канада» в Торонто. И особенная благодарность Лорен Новек и Кони Мунро из «Рэндом-Хаус», Нью-Йорк, техническому редактору и литературному редактору соответственно, спокойно трудившимся за кулисами, сделав многое из того, за что хвалят меня;
Денизе Буковски, моему агенту, и Сьюзан Моррис из агентства «Буковски», бесстрашно жонглирующим с удивительной результативностью горами деталей;
Брэду Мартину, генеральному директору «Рэндом-Хаус Канада», за его неизменную веру;
Сьюзан Коркоран из «Рэндом-Хаус», Нью-Йорк, и Шарон Кляйн из «Рэндом-Хаус», Торонто, за их феноменальную поддержку;
Натали Брейн, Джейд Шендлер, Джульетт Эверс, Джессике Пурдью и Хелен Ричардсон из «Орион Букс», Лондон, избавившим меня от множества треволнений;