Шрифт:
Пролог
Сережку Шергина я не видел лет пять. Если быть точным, то около четырех: последний раз мы с ним виделись на юбилее выпуска нашего институтского курса. Мы обменялись телефонами и благополучно забыли друг о друге. И вдруг на прошлой неделе Шергин сам позвонил мне.
– Привет! Нормально добрался? – бодро поинтересовался он, как будто мы только вчера расстались. Я не узнал бы его по голосу, но тогда, четыре года назад, я внес его телефон в список контактов, обозначив его как «Шерг». Сейчас, взглянув на высветившееся на экране мобильника слово «Шерг», я сразу понял, кто это.
– Привет, Серег! – ответил я как можно бодрее. – Нормально добрался.
Хотя, честно
– Как сам?
– Лучше всех! – заверил Шергин. – Я на днях с женой развелся, так что сейчас мне лучше всех вас, жалких женатиков!
Хм! Спорный тезис. Но в голосе Шергина звучало столько неподдельного ликования, что я воздержался от возражений.
– То есть тебя можно поздравить? – поинтересовался я.
– Что значит «можно»?! Нужно! Хочу тебя пригласить в ресторан это дело отметить! – сообщил Шергин. – Правда, времена тяжелые, но выпивка вся за мой счет. А уж закусь – на твое усмотрение! Ну, как?
– Да вроде как-то странно, так вот публично отмечать развод, – несколько растерявшись от неожиданного предложения, заметил я.
– Почему странно? – возразил Шергин. – Как раз странно отмечать бракосочетание. Нормальный человек должен отмечать не арест, а освобождение из тюрьмы!
И он, довольный, заржал своей шутке. Хотя шутка была не его, а заимствованная из какого-то фильма. Точно из фильма, только не помню, из какого. Впрочем, неважно. Разумеется, я рад был разделить радость однокашника и охотно согласился. Тем более что выпивка на халяву не может не радовать сама по себе любого, кто употребляет напитки крепче кефира.
Знай я в тот момент, чем закончится наша встреча, я без колебаний отказался бы под любым предлогом.
Шергин назначил встречу в «Елках-палках» на Серпуховской. Мне было очень удобно: прямая линия от Алтуфьево, ресторан непосредственно возле выхода из метро. Из закусок можно сразу взять «телегу» и целый вечер неограниченно «закусывать» всего лишь за триста пятьдесят пять рублей. Замечательно!
Я приехал точно в назначенное время, поскольку прямая ветка метро сводит вероятность разного рода транспортных задержек к минимуму. Войдя в ресторан, я сразу увидел Серегу: он сидел за столиком на троих возле окна и прямо напротив туалета. Очень удобно! Серега тоже увидел меня, привстал и помахал мне рукой. Я сделал шаг в его сторону, и тут огромное оконное стекло рядом с Серегой с треском раскололось. Я вначале даже не понял, в чем дело. И только когда раздалась вторая автоматная очередь, а Сережка Шергин вместе со стулом повалился на пол, до меня дошла кошмарная суть происходящего.
Шергин еще не коснулся пола, как все кругом принялись орать и визжать. Кто-то упал, кто-то пытался бежать, многие лезли под столы. Большой зал был отделен от входа и закутка перед туалетом барной стойкой, и те, кто увидел, что произошло, кинулись туда. Человека три-четыре, которые были поближе к дверям, попытались прорваться сквозь двери наружу. В своей жажде безопасности они буквально снесли меня в сторону. Я упал на четвереньки метрах в пяти-шести от лежащего на полу Шергина. Он еще шевелился, изо рта текла кровь. В этот момент стрелявший вошел внутрь прямо через оконный проем. Одет он был в черные брюки, черную кожаную куртку, на голове черная вязаная маска с прорезями для рта и глаз. В руках стрелок держал автомат «АКМС» – то есть обычный автомат Калашникова, но со складным прикладом. Я боялся встретиться с ним глазами, но стрелок даже не посмотрел в мою сторону. Он выстрелил в голову Шергина короткой очередью. Пули разбили Шергину череп, взметнув осколки костей, брызги мозга и крови. Я впал в какое-то жуткое оцепенение: стоял на четвереньках, словно изваяние испуганной антилопы, и смотрел на все это.
Стрелок поднял с пола лежавший рядом с телом Шергина черный планшет из кожзаменителя и вышел обратно на улицу через оконный проем. Я успел заметить, что он направился не к входу в метро, а в сторону Зацепы. Он не бежал, а спокойно шел, в по-прежнему надвинутой на лицо черной балаклавке, с планшетом в одной руке и автоматом в другой.
Когда убийца исчез из вида, до меня вдруг дошло, что все закончилось, и я встал с четверенек. В ушах звенело, перед глазами расплывался странный желтый туман. Я понял, что сейчас грохнусь в обморок, но в этот момент увидел на барной стойке полупустую бутылку коньяка. Добравшись до цели в два прыжка, я схватил бутылку и влил в себя не меньше стакана. Хлынувший по пищеводу огненный водопад привел меня в чувство, обморок отступил. Я поставил на стойку бутылку и увидел безумные глаза забившегося в угол бармена.
– Ты уже позвонил в милицию? – спросил я у него. Тот молча таращился на меня. Я хотел взять телефон со стойки, но в этот момент услышал, как в большом зале кто-то истеричным фальцетом – даже не понять, мужчина или женщина – орет:
– Милиция! Алло, слышите?! Милиция! Нас тут убивают!!!
Похоже, уже звонят. Ну и ладненько! Я допил остатки коньяка из бутылки и швырнул ее в угол. Остается только ждать ментов. Блин, а ведь придется опознавать Шергина! Я вспомнил, что осталось от Серегиного лица, и мне снова стало нехорошо.
– Коньяка мне! «Лезгинку», – сказал я бармену.
– А он ушел? – спросил бармен, заикаясь.
– Если ты имеешь в виду стрелка, то давно уже.
Бармен приободрился, снял все еще дрожащей рукой бутылку «Лезгинки» с полки, плеснул в бокал и деловито сообщил:
– С учетом того, что вы выпили из предыдущей бутылки, с вас одна тысяча четыреста восемьдесят пять рублей.
Вот сволочь!
Глава 1
Когда ждешь важный телефонный звонок, то самым раздражающим является не душераздирающее молчание телефонного аппарата, а то, что тебе принимаются названивать люди, звонка от которых ты совсем не ждешь.
Я ждал важного звонка от менеджера страховой компании. Недавно я уволился из фирмы, оформившей на меня договор пенсионного страхования, и теперь жаждал получить набежавшую за этот период сумму. Кризис наложил неизгладимый отпечаток на всех нас: если раньше мы с надеждой смотрели в будущее, то теперь еще долго будем с опаской в него вглядываться. Особенно травмированным оказалось мое поколение: Хрущев обещал нам коммунизм к 1980 году – Брежнев заменил коммунизм на Олимпиаду. И это оказался не самый худший вариант! Щедрая душа, Михал Сергеич Горбачев, обещал каждой советской семье отдельную квартиру к 2000 году – в результате мы лишились сбережений, Отечества и веры в светлое будущее в принципе. Слава богу, хоть имевшуюся жилплощадь сохранили! Когда мою страховую компанию от банкротства спасли щедрые денежные вливания американского правительства, я решил больше не искушать судьбу: до пенсии мне еще далеко – и если правительство увеличит пенсионный возраст, то будет еще дальше, – а кризис явно не последний и в следующий раз американское правительство может оказаться уже не таким щедрым. Короче, воспользовавшись подходящим пунктом договора – раз в кои-то веки в договоре нашелся пункт в мою пользу! – я решил расторгнуть договор и получить далеко не лишние в наши тяжелые времена деньги.