Копейка

Козлов Вильям Федорович

Туманность Андромеды вызвал еще троих, а меня почему-то не спрашивал. Забыл? Поднимать руку не хотелось. Не спросит меня сегодня Иван Кириллович. Он хитрый, вызовет, когда не ждешь. А раз сам напрашиваюсь, значит, урок знаю. Зачем спрашивать?

Три переменки слонялся я по двору. Я выдерживал характер. Не хотел ни с кем разговаривать. Правда, и со мной не очень-то хотели разговаривать. Ребята занимались на спортплощадке, играли в чехарду. Я любил играть в чехарду. Если бы позвали, я, пожалуй, не стал бы упрямиться, но никто не звал. Как только деревянный конь освободился, я подошел

к нему. Через коня я не очень хорошо прыгал. За это мне по физкультуре выведут четверку. А что, если попытаться? Я отошел к самому забору, разбежался, но у самого коня круто свернул в сторону. Больше нечего и пытаться; если раз свернул, то теперь все время будешь сворачивать. Этот, как его? Рефлекс. Ноги сами притормаживают у коня, и ничего нельзя поделать. Ну его к лешему, этого коня! Еще, чего доброго, шею свернешь!

— Я тебя буду страховать. Прыгай!

Бамбула подошел к коню, растопырил руки. Я бы ни за что не стал прыгать, но тут увидел Нину Шарову. Она стояла у волейбольной сетки и смотрела на меня. Делать нечего… Я стиснул зубы, разбежался… и остановился у коня.

— Давай еще! — скомандовал Бамбула.

Три раза я столбом останавливался у коня, а на четвертый — прыгнул. И довольно удачно. Олегу не пришлось меня поддерживать. Я пожалел, что рядом не было учителя физкультуры. Вот бы удивился.

На следующей переменке на улицу не пошел. Я сегодня дежурный. Нужно порядок навести в классе. Распахнул окна, хотел мокрой тряпкой еще раз протереть доску, но тут подошел Щука и принялся мелом чертить треугольник.

Я сел за парту и стал листать учебник. Сейчас геометрия. Кира Андреевна может к доске вызвать. У нее никакой системы нет: одного возьмет да подряд три раза спросит, другого ни разу. Не то что Иван Кириллович. В классе все знают, когда подойдет очередь. Географ редко от списка отклоняется.

Я листал учебник и одним глазом наблюдал за Щукой. Желвак на его щеке стал меньше. Зато еще больше посинел. Скоро звонок, а он все чертит. Войдет в класс Кира Андреевна, а на доске какая-то ерунда нарисована. «Кто дежурный?» — спросит учительница. «Я держурный». — «Отвечай, Куклин, — скажет Кира Андреевна, — что у тебя такое на доске творится?» И заставит еще три дня дежурить. Правда, мы дежурим с Олегом вдвоем, но он свое отдежурил: два урока он, два — я.

Я захлопнул геометрию, кашлянул. Если Щука оглянется, я скажу ему, чтобы все стер с доски. Щука скрипел мелом и не оборачивался. Я приподнял крышку парты и отпустил. Крышка громко хлопнула. Щука знай себе чертит и в ус не дует. Ему наплевать, что мы с Олегом будем еще три дня доску драить.

— Через две минуты звонок, — на всякий случай напомнил я. Точно я не знал, у меня часов не было.

Щука бросил мел и пошел на место.

— А стирать кто за тебя будет?

— Дежурный, — нагло ответил Щука, доставая тетрадку.

— Каждый обязан за собой вытирать доску, — сказал я. — Такой порядок.

— Вытрешь, — усмехнулся Щука. — Вон у тебя какая морда толстая…

— Синяк у тебя еще с месяц продержится, — сказал я.

Дудки! За Щуку я вытирать не буду. В класс повалили ребята. Не успели усесться, как пришла Кира Андреевна. Я думал, она сразу обратит

внимание на доску, но она смотрела на нас и улыбалась. В волосах желтел молодой одуванчик. Я оглянулся на девчонок: так и есть, у них в волосах тоже одуванчики! Вот обезьяны!

Миша Комов решил немедленно воспользоваться хорошим настроением учительницы.

— Кира Андреевна, — спросил он, — сколько в этом году спутников запустят?

— Много, — сказала учительница.

— Триста штук, — подсказал Щука, — я знаю.

— Допустим, что триста… — Кира Андреевна обвела класс глазами. — Сколько спутников нужно запускать каждую неделю, чтобы получить такую цифру? За год? Кто первый? Простая задачка.

Миша Комов, который не ожидал, что дело примет такой оборот, прикусил язык. Но Кира Андреевна его не спросила. Эту задачку ребята хором решили. Тогда она предложила нам еще две задачи: за сколько суток долетят до Марса и Венеры космические корабли, если скорость такая-то, а расстояние такое-то. И эти задачки быстро решили.

Я с нетерпением ждал, когда Кира Андреевна повернется к доске, но будущие полеты в космос захватили и ее.

— Понимаете теперь, как важно знать математику? — говорила она. — Без математики невозможно научиться управлять таким сложным кораблем, как космический.

— На ракете полно всяких приборов, — сказал Миша. — Они все сами вычисляют. И потом, есть эти машины… электронные. Нажал кнопку — и любая задача решена в одну секунду.

— Нам бы на контрольную такую машину… — со вздохом произнес Игорь Воронин.

— Автоматическую ложку не хочешь? — сказал Щука. — Рот только раскрывай, а манную кашу она сама будет класть.

— Я манную кашу не люблю, — ответил Игорь.

— Он любит пареную репу, — зубоскалил Щука.

Наконец Кира Андреевна взяла мел и повернулась к доске.

— Кто дежурный?

Я встал.

Дальше все было, как я и предполагал.

Кира Андреевна спросила, что это за безобразие и почему я так плохо дежурю. Придется продлить это удовольствие…

Я молчал.

Второй раз ябедой мне не хотелось прослыть, хотя так и подмывало назвать истинного виновника.

Но тут произошло то, чего я, признаться, не ожидал. Ребята зашумели и сказали, что видели, как я сразу после урока мыл доску.

— Мыл? — спросила Кира Андреевна.

Я кивнул.

— Кто же разрисовал?

— Это я упражнялся, — сказал Щука после продолжительной паузы.

— Возьми тряпку и вытри!

— А дежурный на что? — насупился Щука.

Пришлось ему под общий смех стирать свои дурацкие квадраты и треугольники.

Настроение мое приподнялось.

Не прошел у Щуки этот номер.

Я сидел и думал: кто из наших ребят достоин полететь в космос?

Миша Комов не полетит. Он с математикой не в ладах. Обрадовался, приборы за него будут считать…

Щука, хотя и силен в математике, тоже никуда не полетит. Таких, как Щука, и на порог космоса нельзя пускать.

Игорь Воронин не полетит, потому что слаб здоровьем. Расчихается на всю Вселенную!

В космос полечу я. Ну и еще Олег Кривошеев. Правда, скучно с ним будет в полете. До самой Венеры слова не скажет.