Корабельные новости
Шрифт:
— Может быть, она и есть высокая и тихая женщина, сынок.
— И что это значит?
— Так говорил мой отец.
— Вон она. — Они всматривались в яхту сквозь покрытое потоками воды ветровое стекло. Судно разительно отличалось от всех остальных, стоявших у причала. Оно было пришвартовано между яхтой, которая со своими австралийскими хозяевами стояла здесь уже две недели, и военно-учебным кораблем. Сверху адмиральский катер походил на низкую шлюпку со странными огромными рожками по бокам. Кто-то из экипажа, одетый в черный макинтош, наклонился над каким-то предметом возле двери в каюту, потом быстро шагнул в нее и исчез.
— А что это за штуковины по бокам? Похоже на большого жука с коротенькими крыльями.
— Они используются в качестве
Контраст с высохшей почти до костей фигурой Билли делал Куойла похожим на груду какой-то подвижной массы.
В каюте зажегся свет. Даже сквозь струи проливного дождя им было видно, что это судно — настоящее сокровище.
— Похоже, дубовый корпус, — сказал Билли Притти. — Ты только посмотри на него! На его мачты! На эту каюту! Тиковые палубы. Ровные, низкие и широкие! В жизни никогда не видел такой формы у яхты. Посмотри, какой крутой нос, форштевень, как эскимосский нож. Видишь резьбу? — Название судна было выведено филигранной резьбой с позолотой на красном дереве: «Крепкая Крошка», Пуэрта Малакка. До них доносились приглушенные голоса.
— Не знаю, стоит ли так называть судно, — пробормотал Билли Притти, идя по трапу и спрыгивая на искрящуюся палубу. Потом закричал:
— Эхой, «Крепкая Крошка». К вам гости! Можно на борт?
Мужчина с красным лицом и белыми волосами открыл одну из резных дверей. Он был в полосатых брюках с белым поясом и в белых ботинках. Куойл внимательно осматривался. Все здесь было особенным. Мокрый витой канат, вентилятор, с которого капала вода, потоки воды, бегущей по палубе. Рядом с дверью, ведущей в каюту, стоял мокрый портфель из свиной кожи, с веревочной ручкой.
— Я вас знаю? — Его глаза были налиты кровью.
— Мы из местной газеты «Болтушка». Нашим читателям было бы интересно узнать о вашем корабле. Мы стараемся делать небольшие репортажи о необычных судах, заходящих в Якорную Лапу. А такого судна, как ваше, мы никогда не видели, — произнес Куойл заранее приготовленную речь. Эта яхта казалась ему продолжением суши. Он располагающе улыбнулся, но на «Крепкой Крошке» не были рады гостям.
— Ну да. Этот ваш замечательный начальник порта, как там его, Дудлс, что ли, что-то буркнул о визите, так сказать, местной прессы. — Мужчина тяжело вздохнул. Его приглашающий жест напоминал тот, которым избавляются от огрызка яблока. — В общем, мы с моей драгоценной женой сейчас в самом разгаре спора, но, полагаю, мы сможем разыграть небольшое представление. Я рассказывал об этой яхте всем — начиная с Энди Уорхола за две недели до его операции, которая закончилась смертельным исходом, и заканчивая Скотланд-Ярдом. Она привлекает внимание толпы везде, где бы мы ни были, от Антибов до Бока Ратон. Она абсолютно уникальна. — И он вышел под дождь.
— Это традиционный для яхты дизайн, только выполнен с изумительной роскошью и неповторимым интерьером. Я считаю, что это лучшая яхта, которая когда-либо была построена. Когда мы увидели ее впервые, она была полной развалиной. Она стояла в каком-то ужасном итальянском порту и принадлежала принцессе Ларанчиате. Летом мы снимали виллу Анседония, и как-то она упомянула о разбитом судне, которое когда-то принадлежало Гитлеру и теперь наводит на нее тоску. Мы сразу же пошли его смотреть, и я сразу же увидел, какими возможностями оно обладает. Было очевидно, что это судно — исключительно редкое, единственное в своем роде. У яхты абсолютно плоское днище, позволяющее выводить ее прямо на берег в случае шторма или при необходимости ремонтных работ. Исключительно тяжелая. Почти сорок тонн дуба. Разумеется, она была создана для прогулок по Северному морю. Вертикальный нос. Она обладает исключительной плавучестью. Знаете, моя жена ненавидит эту лодку. А я ее люблю.
Взгляд Билли упал на квадрат коврового покрытия, который тот сначала принял за придверный коврик, но потом заметил на нем собачьи экскременты. Он не мог отвести от этого квадрата глаз.
— Это для спаниеля моей жены. Замечательная система. Собачка делает свои дела на искусственной траве, которую потом можно бросить в воду. Видите петлю на углу? Буксировать ее за собой до тех пор, пока она не станет снова идеально чистой. Замечательное изобретение. Это было сделано в пятнадцатом веке. Я имею в виду яхту, а не коврик. Такие суда можно увидеть на великолепных картинах Рембрандта. Они принадлежали королям. У Генри VIII было такое, и у Елизаветы I. Царская яхта. Когда мы ее увидели, она называлась «Das Knee», что значит «Колено». И мне пришлось встать на колено, чтобы убедить мою дражайшую жену купить ее. — Он сделал паузу, чтобы позволить Куойлу посмеяться. — Она носила это имя, когда ее купила принцесса. В ней ничего не менялось с тех пор, как этот отвратительный немецкий промышленник получил ее после войны. Моя возлюбленная жена думала, что я назову яхту в ее честь, но я назвал ее «Крепкой Крошкой». Когда разобрался в ее истинном характере. Этот корабль будет на плаву и через сто лет. Его строили в Харлеме, в течение девяти лет. Его совершенно, абсолютно нельзя разрушить. Он удивительно крепкий и цельный. Каркас семь на шесть дюймов, а в центральной части — семь на одиннадцать.
Билли Притти присвистнул и поднял брови. Белые волосы мужчины прилипли к голове. Капли свисали с краев шапок Билли и Куойла, как бахрома из лунного камня. Куойл пытался писать в блокноте, согнувшись над ним, чтобы защитить его от дождя. Безрезультатно.
— Обшивка из отборного элитного дуба, два и три шестнадцатых дюйма толщиной, с двойным слоем внизу. Зачем? Затем, что там, где она была построена, воды были мелкими, дно песчаным, с отмелями, переносимыми течениями с места на место. Невероятно. Это залив Зейдер-Зи, отвратительные, ненадежные воды. На мель садишься постоянно. Палуба здесь тоже тонкая. Верите или нет, но вы стоите на тиковых панелях толщиной в дюйм и три четверти, привезенных из Бирмы еще до Второй мировой! Сегодня вы не купите такое дерево, как на этом судне, ни за какие деньги. Его просто больше нет. — Он продолжал свой рассказ. Куойл заметил, как Билли спрятал руки в карманы.
— Ты, урод несчастный, с кем это ты разговариваешь? — раздался резкий высокий голос. Промокший до нитки мужчина продолжал говорить, будто ничего не слышал.
— Так, на лодке находится экипаж из четырех человек. У нее острый рангоут, три тысячи двести метров квадратных поверхность паруса. Чтобы управиться с ним, нужны три очень сильных мужчины, и они постоянно то получают переломы, то страдают грыжей. Они все время сбегают с корабля. Он весит около полутонны. Я имею в виду парус. И судно тихоходное. Потому что тяжелое. Но очень, очень устойчивое. — Без всякой паузы он вдруг закричал: — Я разговариваю с местной прессой о нашей яхте! — Нос у него покрылся поперечными складками, как у рычащей собаки.
— Расскажи им, что случилось во время урагана «Боб»! — эти слова пролились на них как дождь.
Куойл отложил в сторону свой насквозь промокший блокнот и стоял, прикрыв рукой подбородок. Сквозь мокрый шелк рубашки мужчины с белыми волосами серыми пучками проступала растительность на его груди. Казалось, что он не замечал дождя. Куойл заметил красные рубцы на его руках. В кольце он носил рубин размером с небольшой помидор. От него пахло ликером.
— Здесь везде потрясающая резьба, по всему судну. Самые лучшие резчики работали на корабле в течение девяти лет. Среди узоров все известные человечеству животные: зебры, лоси, динозавры, зубры, игуаны, волки. Мы приглашали сюда известных всему миру биологов, чтобы определить изображенные здесь виды. И птицы! Просто удивительно! Яхта была построена для Гитлера, но об этом, я полагаю, вы знаете. Но сам он ни разу на ней не появился. Он все время откладывал свой приезд. У него была удивительная неприязнь к судам. — Слова вылетали вместе с брызгами. Капли отскакивали от палубы.