Корабельные новости
Шрифт:
— Я сегодня кое-что узнал о приключениях Денниса Баггита на «Полярном Резце». Мне рассказал мистер Шавел, начальник порта. Он отличный рассказчик.
— О, да. Вот это история! В дрожь бросает. Когда Джек входит, у меня учащается пульс. Странный мужичок. Он может читать чужие мысли.
— Джек? Он ничего не говорил о Джеке. Только, что тот очень злился, когда Деннис записался на тот корабль. Рассказывал мне эту историю за чашкой чая. Только ему пришлось прерваться, и он так ее и не закончил.
— Боже мой, да та часть, которая про Джека, самая интересная! Так вот! — Натбим откинулся, поискал глазами официантку с пивом и только потом увидел, что стакан уже стоит перед ним. — В общем, мне рассказывали так, что спасательная команда в конце концов решила, что Деннис и другие погибли. Они нашли два плота с выжившими и почти все спасательные шлюпки. Кроме одной. Там было шесть человек, привязанных друг к другу линем. Четырех человек не нашли. Среди них был и Деннис. Они искали целую неделю и потом были вынуждены прекратить поиски. Воздушные силы, береговая охрана, рыбаки — все искали пропавших. Все это время Джек почти не спал, дежурил на спасательном причале. Ходил взад-вперед, курил и ждал новостей. Миссис Баггит была дома. Меня тогда здесь не было. Все это я услышал от Билли, Терта Карда и, разумеется, самого Денниса. В общем, они все пришли и сказали Джеку, что вынуждены прекратить поиски. А он будто бы их не слышал. Просто стоял там, говорят, как каменный. Потом повернулся, зыркнул на них, ну ты знаешь, как он умеет жечь взглядом, и говорит: «Он жив».
Пошел к своему брату Уильяму и говорит: «Он жив, и я знаю, где он. Я хочу поехать за ним». Понимаешь, у Уильяма было новое палубное судно, очень устойчивое. Но сам он боялся заходить слишком далеко за пределы береговой линии. Море еще было неспокойным, даже через неделю после шторма. Он так и не сказал, что не пойдет, а только на мгновение заколебался, но Джеку этого было достаточно. Он развернулся на каблуках и рванул обратно, в бухту Мучной Мешок. Собрал людей, чтобы помогли ему выловить ялик из воды и перенести в прицеп, и отправился на южное побережье. Он ехал всю ночь к Совиному Крику, спустил ялик на воду, загрузил его канистрами с топливом и пошел в море, совсем один, на поиски Денниса.
И он нашел его. Как он знал, где его искать, — уму непостижимо. Там был Деннис и еще один парень. У Денниса обе руки были сломаны, а другой парнишка был без сознания. Как он затащил их обоих на ялик? Не знаю. Я слышал, что всю дорогу до Совиного Крика Джек не проронил ни слова. Там он сказал Деннису: «Если ты еще хоть раз ступишь ногой на лодку, я сам тебя утоплю!» И, разумеется, как только Деннису сняли гипс, он со своей женой поехал ловить кальмаров. Джек только пригрозил ему кулаком, и с тех пор они не разговаривают.
— Как давно это было? — спросил Куойл, раздувая пену в своем стакане до тех пор, пока у него не получилась воронка.
— Ой, да много лет как. Давно. Еще до того, как я приехал.
Высоко над побережьем тетушка смотрела на обветренный берег. Это место было не хуже других. Она остановила машину на вершине холма и стала пристально вглядываться в береговую линию. Наступал прилив. Солнце висело над кромкой моря. Его косые лучи золотили мокрые камни. Сильные волны кипели под полосами кукурузно-желтого неба.
Волны все накатывали, их гребни отливали оранжевыми цветом. Они разбивались и уходили прочь с рокотом катящихся вслед за ними камней. Она открыла заднюю дверь машины и вытащила мертвую собаку
Она прошла водоросли, нащупала ногами твердый песок. Пенистая бахрома водорослей, оставшихся на берегу после отлива, вытягивалась, ослабевала и снова тянулась вслед за нервно движущейся водой. Тетушка положила Уоррен на камни. Набежавшая волна намочила край простыни.
— Ты была хорошей девочкой, Уоррен, — сказала тетушка. — Умной девочкой, и не безобразницей. Мне жаль, что пришлось выдрать у тебя зубы, но тогда надо было выбирать: или это, или сама знаешь что. Ха-ха. Ты все-таки успела пару раз неплохо покусаться, правда? Ты прожила много хороших лет, хотя тебе пришлось забыть о сладких косточках. Извини, что не могу тебя похоронить, но у нас тут сложная ситуация. Жаль, что ты не смогла дождаться, пока мы переедем в дом. И жаль, что Айрин так тебя и не узнала. Ты бы ей понравилась, я уверена. — Она думала об Айрин Уоррен. «Как я по тебе скучаю. И всегда буду скучать».
Она высморкалась в носовой платок, подождала, пока спустится темнота, отступая шаг за шагом по мере наступления прилива — до тех пор, пока Уоррен не оказалась полностью в воде. Она поплыла на запад, вдоль берега, отдаляясь от него все больше, влекомая каким-то невидимым течением. Море выглядело таким натянутым, что казалось, зазвенит, если его ударить. Уоррен скользила прочь. Исчезала из виду, уплывала прямо в заходящее солнце.
Как в старых вестернах.
Где-то в бухте Куойл слушал бесконечную историю Натбима, а Терт Кард наблюдал за тем, как сумерки сгущаются в его стакане с вином.
11 Брошь из человеческих волос
В девятнадцатом веке ювелиры делали памятные изделия из волос умерших, завязывая длинный волос в форме фантастических роз, инициалов, поющих птиц и бабочек.
Утром в пятницу тетушка отправилась в дом. Она сидела за рулем нового грузовичка, темно-голубого пикапа с серебристой крышей, с кабиной, где было место для еще одного пассажира, лазерного проигрывателя с хромированными ручками.
— Он нам нужен. Там нам обязательно нужен грузовик. Мне нужно ездить в мастерскую и обратно. У тебя будет лодка, у меня — грузовик. Ребята уже поправили дорогу и поставили причал. Комнаты на втором этаже готовы. Удобства на улице. Пока. На кухню подведена вода. Там есть эта новая черная пластиковая труба. Позже мы сможем поставить туалет и ванную. На этой неделе он займется крышей. Если позволит погода. Но все и так уже хорошо. Мы тоже можем переезжать, прочь из этого ужасного мотеля. Я заеду за продуктами и керосиновыми лампами. Ты приедешь с девочками и лодкой завтра утром.
Быстрые, отрывистые жесты и слова. Сжатые руки, будто она держит поводья норовистой лошади. Она охвачена нетерпением.
Тетушка была в доме одна. Звук ее шагов разносился по комнатам. Звон ложки о тарелку. Это теперь ее дом. Вода величественно закипает в чайнике. Наверх. Но когда она поднимается по ступеням, входит в комнату, ей кажется, что она не идет по дому, а путешествует по опасному ландшафту, полному скрытых воронок, карстовых пещер, провалов, которые оставались невидимыми до тех пор, пока она не оказывалась в их власти.
Урна с прахом брата стояла на полу, в углу.
— Хорошо, — сказала она и подняла ее. Понесла ее вниз и затем вышла с ней из дома.
Был яркий день. Море блестело, украшенное штрихами крыльев чаек. Ее тень бежала от нее прочь. Она зашла в новый туалет и высыпала прах в дыру. Подхватила юбки и села. Полилась моча. Мысль о том, что она, его собственный сын и внуки будут ежедневно справлять свои нужды на его останки, останется с ней навсегда. Это будет ее секретом.