Корабельные новости
Шрифт:
— Папа, он не включается, — всхлипывала Саншайн.
— Ненавижу это место, — сказала Банни, пиная стену поношенными ботинками. — Я хочу плавать на лодке. Я хочу починить тот зеленый дом, где ролилась тетушка и жить в собственной комнате. Я обещаю, что буду подметать пол, только давай поедем туда, папочка. Я все буду делать.
— Давайте пойдем на ужин, — пробормотал Куойл. — Мне сейчас не до этого.
— Столовая сегодня закрыта. Там проходит ужин для чемпионов по керлингу. Они приготовили похлебку из морепродуктов, но нам нужно будет сходить за ней, и есть тут, в комнате.
— Я хочу мяса, — сказала Банни. — Я хочу мясную похлебку.
— Вот незадача, — жестко сказала тетушка. — Его нет в меню. — Про себя же она добавила: «Ешь рыбу или умри».
Терт
Куойл посмотрел на Натбима.
— Человек по имени Деннис Баггит имеет какое-нибудь отношение к Джеку? Плотник? Тетушка договорилась с ним, чтобы он начал ремонт в нашем старом доме. Нам с ним надо что-то делать. Мы не можем больше жить в этом проклятом мотеле. Дорога до мыса отвратительная, а в Якорной Лапе нет жилья внаем. Я не знаю, что нам делать. Я скорее вернусь обратно в Штаты, чем куплю лодку.
Натбим приоткрыл рот и поднял вверх обе руки в жесте притворного ужаса.
— Тебе не нравятся лодки? Знаешь, они бывают иногда даже забавны. И очень практичны для мест, в которых одно сплошное побережье и очень мало дорог. Я именно так тут и оказался. Из-за моей лодки. «Ворогов». Я так ее назвал, потому что она норовиста, самую малость. — Такая была у Натбима манера говорить. Он толкал театрализованные речи, как агитатор перед выборами. Сначала они казались важными, но на следующее утро забывались, и оратору приходится ехать в другое место.
Блокнот Куойла опирался на чайную кружку. В пишущей машинке стояла незаконченная статья о столкновении грузовиков. У всех остальных в офисе были компьютеры.
— Ты получишь компьютер, когда я тебе его дам, — сказал Джек Баггит. Но без злости.
— Деннис — младший сын Джека, — сказал Терт Кард, который все слышал. Он наклонился к ним так, что до них донеслось его зловонное дыхание. — Он не слишком ладит со своим отцом. Раньше старик буквально дрожал над ним, особенно после гибели бедного Джейсона, но теперь все иначе. Никогда не знаешь: Джек может обидеться, если узнает, что Деннис на тебя работает. Хотя, с другой стороны, может и не обидеться. — Раздался телефонный звонок, похожий на игрушечный свисток.
— А вот и он, — сказал Кард, который всегда знал, кто звонит, и поднял трубку.
— «Болтушка»! Ага, ладно. Понял, капитан. — Повесил трубку, взлохматил волосы и посмотрел на рябую поверхность моря. Засмеялся. — Билли! Ну что тут скажешь! Он сидит дома с больными ушами. Говорит, что мы увидим его только завтра или послезавтра.
— А я думал, что на этот раз будет сломанное ребро, — сказал Натбим. — Уши это хорошо. Ушей у нас еще не было.
Снова зазвонил телефон.
— «Болтушка»! Ага, ладно, ладно. Какой у тебя номер? Погоди. Натбим, горит станция Маркуса Ирвинга, в бухте Четырех Рук. Возьмешься?
— А почему ты не хочешь лодку, Куойл? — прокричал Билли из своего угла. На его столе стояли две корзины для грязного белья. Одна из прессованного пластика, другая — из лозы.
Куойл сделал вид, что не расслышал, но не смог ничего сделать с Натбимом, сидевшим за соседним столом, который отодвинул в сторону свое радио и с восторгом посмотрел на Куойла. Его лицо сморщилось, пальцы начали выбивать ритм. Так проявлялись последствия его пребывания в Бахии. Он был очарован всякими afoxes и blocoafros , музыкой барабанов и металлических конусов, блестящих музыкальных тарелочек, которые надевались на пальцы. На Натбима действовала луна. В нем было что-то от оборотня. В полнолуние он фонтанировал, разговаривал до тех пор, пока у него не пересыхало во рту, активно давал себе физическую нагрузку в форме танцев и драк в клубе «Звездный свет», потом медленно погружался в раздумья.
До Бахии Натбим околачивался возле Ресифи, работая на бывшего сотрудника «Лондон Таймс», издававшего газету на четырех страницах на странной смеси из четырех языков, а теперь занимавшегося контрабандой рома.
— Именно там я заразился идеей о покупке лодки, — сказал Натбим, выбирая финик из пакета на столе. — Наверное, я запал на тихую жизнь на побережье, чтобы каждый день видеть лодки и воду. Смотреть на жангада — замечательные маленькие рыбацкие лодочки: это простая платформа из дюжины тонюсеньких бревнышек, что-то вроде спасательного плотика. Бревна там скреплены деревянными шпонками и стянуты лыком. Ее подгоняет ветер, а рыбак управляет ею с помощью весла. Все когда-то делалось с помощью шпонок и лыка, было гибким и податливым. Так и было до того, как в мире воцарилась грубая сила гвоздей и шурупов. Это тебе ни о чем не говорит? Вот смотришь на нее, и издалека кажется, что рыбаки стоят на воде. На самом деле так оно и есть. Вода захлестывает платформу и их ноги. — Он вскочил и заходил из стороны в сторону, поднимая подбородок к потолку.
Билли решил вступить в разговор:
— Так в старину делались коматик, салазки. В них не было ни единого гвоздя. Все держалось на нитях из сухожилий и сыромятной кожи.
Натбим проигнорировал это высказывание.
— Мне нравилось, как выглядели лодки, но я не стал ничего предпринимать. После размолвки с непорядочным бывшим работником «Таймс», который только и занимался тем, что валялся на своем водяном матрасе да пил черный ром, я вылетел в Хьюстон, штат Техас. Только не спрашивай, почему именно туда. Там я купил туристический велосипед. С педалями, а не мотоцикл. И на нем поехал в Лос-Анджелес. Эта была самая жуткая поездка в мире. Эпсли Черри-Гаррард со Скоттом на своем полюсе отдыхают. Мне пришлось пережить песчаные бури, ужасающую, смертельную жару, жажду, ледяные ветры, преследования грузовиков-убийц, поломки, сильнейший северный ветер, проливные ливни и потопы, нападение волков и весельчаков на одномоторных самолетиках, пытающихся сбросить на меня мешок с мукой. И единственной силой, помогавшей мне двигаться вперед, была мысль о маленькой лодке, тихой, спокойной лодочке, скользящей по прохладной воде. Она запала мне в сердце и становилась все сильнее. Я поклялся, что если мне удастся слезть с этого чертового велосипедного сиденья, которое к тому времени приросло к моей заднице, то поеду к морю и останусь там.
Снова зазвонил телефон.
— «Болтушка»! Ага. Ага, Джек, он здесь. Нет, Натбим только что уехал на пожар. Станция Маркуса Ирвинга. Бухта Четырех Рук. Не знаю. Мне просто дали номер. Куойл, это Джек. Тебя.
— Что ты пишешь на этой неделе? — Слова-пули вылетали из трубки прямо в его ухо.
— Э… Авария с грузовиком. Только что закончил.
— Что за авария?
— Слетел прицеп на повороте, по дороге на Пустошь, и перевернулся. Был гружен новыми снегоходами на полозьях. Половина груза упала в воду, и все лодочники в порту помогали вытаскивать его кошками. Водитель выпрыгнул. Жертв нет.
— Не забудь о корабельных историях. — Он отсоединился.
— НАТБИМ! Шел бы ты уже на пожар, пока он не погас, а то не сможешь сделать хороших снимков с пляшущими языками пламени. — Грубоватый сарказм.
— Почему бы тебе не купить славную маленькую родни? — спросил Билли Притти. — Сейчас самое время ее присмотреть. Можешь ловить на крючок бельдюгу по выходным, а туристы будут тебя фотографировать. Ты будешь хорошо смотреться в лодке.
Но Натбим еще не был готов уходить.
— Так вот, Куойл, вернулся я обратно в Лондон. Снова голодал. У меня осталась только коллекция магнитофонных записей. Но я понимал, что мне необходима лодка. Я был в отчаянии. Тебе может показаться, что необходимым условием для приобретения лодки должно быть наличие воды. Так нет, для лодки нужны деньги. А вода совершенно не обязательна. Поэтому ты и видел так много лодок, стоящих на задних дворах. У меня не было денег, и ситуация была безнадежной. Я целый год читал книги о море и лодках. Я стал околачиваться возле лодочных мастерских. Там было одно место, где двое молодых парней строили гребную шлюпку. Они очень много занимались планированием, а я всегда считал, что планирование — занятие очень веселое, и до меня дошло! Вот просто так! Я должен сам построить свою лодку. И переплыть на ней Атлантику.