Корабельный плотник
Шрифт:
Трактирщик внимательно посмотрел на девушку. Прекрасно сложенная маорийка обладала довольно светлым цветом кожи, так что если бы не несколько широкий нос, то её вполне можно было принять за европейку – итальянку или испанку. Может это было бы и хорошо, поскольку среди посетителей заведения могут оказаться те, кто недолюбливает туземцев, и все же виду маорийки Джилл не обрадовался.
– За этой матросы начнут ухлестывать пуще, чем за Джинти.
Молодая красивая девушка выглядела аппетитно. В её густых чёрных волосах красовалась яркая магнолия, что согласно традициям туземцев означало, что она не замужем. И сама Раита напоминала чудный маорийский
– Эти люди не ведают греха, европейцы для них как Боги, – рассуждал Джилл, предвидя новые неприятности.
Плавая коком, он много раз высаживался на островах Океании: на Тонга, Ниуэ, Самоа, Маркизах и видел там всякое. Мужья за дешевые подарки, иногда за пару бусин, носовой платок или самое никчёмное малюсенькое зеркальце, отдавали своих жён и дочерей матросам на утеху, и те, бывало, жили на корабле по несколько дней, пока не надоедали команде. У всех этих островитян было своё очень вольное отношение к морали.
Р
аиту сопровождал отец, довольно щуплыё, что несвойственно туземцам, и более смуглый, чем дочь. Одетый по-маорийски в юбку из травянистых волокон и смотрелся такой гость в трактире весьма экзотично. Лицо у мужчины было какое-то неправильное и неприветливое. Особенно бросалось в глаза его тело от лба до живота расписанное замысловатыми татуировками. Раита выглядела по-другому. С большими чёрными глазами, правильными чертами лица и вообще весьма привлекательная. Бедра Раиты опоясывала какая-то яркая цветастая материя, а высокую грудь прикрывала легкая накидка, сверху которой имелось ожерелье из небольших белых ракушек. Несмотря на прохладную погоду, оба они пришли босыми. Никто из них не говорил по-английски, а Джилл не понимал маорийского языка.
Отец Раиты стал сразу требовать деньги и выпивку, тыча пальцем сначала себе в ладонь, а затем на бутылки, и сложно было понять, в качестве кого он предлагает дочь: женщины или служанки. И то правда, многие маорийцы имели репутацию ужасных пьяниц. Джилл раздумывал: не отказаться ли от услуг молодой маори, тем более, что ему совершенно не понравился отец, но все же молодость и красота Раиты подкупили немолодого трактирщика.
– Выгнать всегда успеется,– решил он.– А то, что девчонка такая экзотически красивая привлечёт новых клиентов, раз у меня, как у Джорджи, нет чудесного эля!
Джилл согласился принять туземку на работу, определив ей место для ночлега в небольшом коридорчике позади кухни. Спать там неудобно, но маори неприхотливы. Место открытое, что тоже хорошо: всегда будет на виду. Так Раита и осталась в трактире.
Джинти приняла новую работницу в штыки. Она обзывала ее «глупой обезьяной» и гоняла так, что можно подумать, это она хозяйка трактира, а не Джилл. Раита не понимала оскорблений и показывала завидное терпение и послушание, может потому, что действительно принимала Джинти за хозяйку и жену Джилла. Однако несколько раз пыталась защититься, когда Джинти набрасывалась на нее с кулаками, а однажды даже запустила тарелкой с супом. Со стороны могло показаться, что это кошка гоняется за мышкой. Раита была не только привлекательна, но и очень пластична, так что каждый раз ловко уворачивалась от старшей прислуги, как себя стала звать Джинти. Правда, Раита не понимала, что такое «старшая прислуга».
В один из дней Джинти подкараулила Раиту на кухне и попыталась ногтями исцарапать ей лицо. Туземку спасло то, что это увидел Джилл и оттащил от нее злющую «старшую прислугу». После этого он сделал Джинти самое строгое внушение, только она его, как всегда, проигнорировала. Другой раз Джинти из-за какого-то пустяка вступила в яростную баталию с новой работницей, но положение спас пастор Джон, молодой настоятель оклендского собора, заглянувший в трактир. Как это ни странно, Джинти уважала пастора и не стала устраивать скандал на его глазах. Пока она услужливо обслуживала священника, Раита успела спрятаться и конфликт удалось погасить.
Джилл стал думать, что может, действительно, Джинти необходимо рассчитать, как бы ему не было жаль детей. Она никогда не была хорошей работницей, но тут стала совершенно неуправляемой, словно сошла с ума. Чего доброго, ещё прикокошит эту маорийку, и ему придется разбираться с её родственниками. Те потребовали бы от Джилла большой денежный выкуп, как здесь было принято в подобных случаях, а может бы даже убили. Люди они непредсказуемы – кто скажет: что у них там на уме?
– И в самом деле, почему я должен думать о детях Джинти? – рассуждал Джилл, – рано или поздно их мать обязательно принесет беду. Я с таким трудом наживал добро не для того, чтобы в один день потерять всё из-за какой-то оборванки.
При том, что Джилла одолевали грустные мысли насчет Джинти, его всё больше успокаивала Раита, которая хотя и была несколько флегматична и неумела, как и все маори, и почти ничего не понимала по-английски, но ходила по пятам за «мистером», как она стала звать своего хозяина, и отличалась дружелюбием по отношению к посетителям. Улыбалась и говорила хотя и непонятные слова, но красивые. К тому же, в отличие от Джинти никуда не отлучалась, всегда была под рукой, и вела себя вполне целомудренно. И всё же Джиллу постоянно приходилось поглядывать за ней, чтобы оградить юную маори от назойливых приставаний со стороны посетителей, которые пытались, к дикой ревности Джинти, то ущепнуть её, то усадить к себе на колени, то поцеловать. При том, что сама Раита никаких поводов к такому отношению не давала.
В общем Джилл обрёл помощницу, но забот от этого меньше не стало.
5.
Последующие несколько дней не принесли значительных изменений в жизнь города и трактира. Погода не улучшалась, матросы по-прежнему слонялись по городу без денег, а в трактире «старшая прислуга» гоняла «прислугу младшую». Малышка Эйлс, выполняя различные поручения Джилла, всё больше времени проводила на кухне. К радости трактирщика, Джинти охладела к своим мерзким дружкам, и похоже, нашла утешение у старого корабельного плотника, в чуланчик к которому стала постоянно захаживать, и где проводила немало времени. Иногда Джинти приносила старине Тому что-нибудь поесть, какой-нибудь пирог, могла угостить порцией эля, но чаще заходила без всякого повода. Выяснилось, что они земляки и жили когда-то в Шотландии, в Абердине, городе на берегу Северного моря. Правда, когда Том покинул Шотландию, Джинти ещё не родилась. Тем не менее, каким-то чудом, там в Абердине, по их воспоминаниям городе большом, как Эдинбург или даже Лондон, у них нашлось несколько общих знакомых. Они даже жили, хоть и в разное время, но недалеко друг от друга – в портовой части города.
Конец ознакомительного фрагмента.