Корабль призраков: Исландские истории о привидениях
Шрифт:
Однажды зимой девушка-нищенка погибла в буран на хейди к западу от Хетлювад (Каменного брода), а один из этих бондов прознал об этом, ночью отправился на хейди и вызвал девушку с того света, прежде чем она успела остыть, под утро привел её домой, пустил впереди себя и велел ей убить соседа.
Она зашла на двор, а он — за ней. А когда она вошла в дом, он быстро сел на кровать и велел ей схватить того, кто войдёт следом. Так она и сделала: только сосед вошёл, она вцепилась в него и давай швырять по всей бадстове, как мяч, а тот, другой, сидел на кровати и хохотал. Но всё же он не дал ей прикончить врага, и с тех пор она бродила и долго преследовала его род. Например, она нападала на Иллуги Хельгасона, когда он сочинял свои «Римы об Амбалесе», и из-за неё он часами не мог петь римы.
Она долго преследовала некого Арнтора из Рейкьядаля, а когда тот умер, явилась в овечий загон и спросила у женщины, которая доила
А женщина ответила: «Иди к чёрту и преследуй его род».
С тех пор она скиталась по земле и преследовала разных случайных людей.
Торви с Копен
(J'on 'Arnason, 1956–1961, V)
Торви с хутора Клукур (Копны) в Эйафьорде, о котором говорится в народных сказаниях, был очень сведущ в колдовстве. Если у кого-нибудь случалась покража, он своими чарами вызывал в миске с водой отражение вора. Я слышал, что это не удалось ему только один раз, то есть человека-то он видел, но сперва — в капюшоне, надвинутом на лицо, а когда попытался вторично, увидел только его голый зад.
Я не слышал, чтобы он имел дело с призраками, кроме одного случая.
Однажды умер бонд с Гельдингаау (Скопцовой реки). Его род сопровождал призрак. После смерти бонда фюльгья — а это была девочка — стала сильно тревожить его старшую дочь, так что той ничего не оставалось делать, как отправиться к Торви. Торви дал ей совет: переехать из Эйафьорда и никогда не выходить замуж; тогда Скотта её не тронет, а иначе ничего не выйдет. Ещё он дал ей средства для защиты от Скотты. Девушка (её звали Криструн) несколько лет жила во Фьорде незамужней; и тогда Скотта не приходила. Но потом Криструн нарушила оба запрета Торви разом: вышла за человека со Скопцовой реки и поселилась там. Тут уже Скотта не заставила себя долго ждать. Она лишила Криструн рассудка, и та так и осталась безумной до конца дней.
Фюльгья с вязаньем
(Gr'ima hin n'yja, 1965)
В начале XIX века на хуторе Пригорок в долине Фньоускдаль жил бонд по имени Йоун. Он был честным и правдивым человеком.
Однажды все обитатели Пригорка поехали в церковь в Иллюгастадир, а Йоун с женой остались дома одни. Под вечер, когда начало смеркаться, супруги сидели у себя в бадстове. И тут Йоун видит, что к ним входит маленькая девочка, садится на кровать напротив дверей и начинает быстро-быстро вязать на спицах. Он долго смотрел на неё, а потом воскликнул: «Ах, чтоб тебя! Вот уж проворна вязать!» Едва он успел вымолвить это, как девочка пулей вылетела вон из бадстовы, а Йоун расхохотался. Жена спросила его: «Чему ты смеёшься?» — а он в ответ рассказал ей всё, как было. «Значит, сегодня к нам вместе с нашими богомольцами придёт кто-нибудь незнакомый», — говорит ему жена. И она оказалась права: к ним на ночлег пришла одна девочка. Она села на кровати и стала вязать, совсем как та девчушка.
Призрак ходит за скотом
(Gr'ima hin n'yja, 1965)
Однажды весной, когда едва минуло время окота у овец, Сигурйоун Фридйоунссон, поэт из Лёйгар, что в долине Рейкьядаль, держал путь с запада через Фльоутсхейди (Горную пустошь у реки). Он ехал вниз по течению Мирарау (Болотной реки), с северной стороны, и собирался переправляться на южный берег. Спустившись к броду, он увидел на песчаной косе у южного берега девушку, которая хлопотала возле бурой овцы с ягнёнком. Он подумал, что, скорее всего, эта овца ждала, пока её подоят. Сигурйоуну стало любопытно, кто эта девушка: он никак не мог этого понять, хотя знал всех девушек, живших в Брейдамири, — а она, скорее всего, была именно оттуда. На девушке был клеёнчатый фартук, сшитый из нескольких кусков, и полинявшая чёрная юбка; сама она была малорослая, но крепко сложённая. Когда Сигурйоун въехал в воду, он смотрел только под ноги своему коню. Но когда он переправился через реку (а она шириной в три длины конского туловища), девушка исчезла, а овца побежала к ограде туна в Брейдамири, будто её кто-то гнал. Ландшафт в этой местности таков, что так скоро потерять в нём из виду обыкновенную девушку невозможно. Значит, здесь мы столкнулись с каким-то сверхъестественным явлением. В Брейдамири живут люди из Иллюгастадирского рода, и, возможно, это их родовая фюльгья присматривала за овцами.
Призрак с куском тюленины
(J'on 'Arnason, 1956–1961, V)
Между хуторами Паульмхольт (Бугор Паульми), Сидрабакки (Южный склон) и Брагхольт в приходе на Мёдруветлир большие бугры, а между ними болотца; вся эта местность называется
Я никогда не слышал, чтобы от него кто-то сильно пострадал, — только один раз он едва не убил человека, благо этот человек оказался решительным и проворным.
Дело было так. Работник из Скридуланда, по имени Йоун, в один зимний рыболовный сезон ходил в море с Сидрабакки. Зимой дорога от Скридуланда до Сидрабакки пролегает прямо через гряды, а уже потом спускается к Сидрабакки. Этот Йоун, когда сходил на сушу, днём всегда отправлялся домой, а под вечер возвращался. Другие парни спрашивали его, не встречался ли ему человек с куском тюленины, но он просил их не болтать такой вздор; говорил, что ничего он не видел, и что никакого призрака нет. Однажды зимой установился прочный наст, дорога была хорошей, и месяц радостно сиял. Йоун, как всегда, отправился из Скридуланда перед вечерней; в руке у него был длинный и крепкий дорожный посох, а через плечо — котомка с едой; так он пошёл в Сидрабакки. На середине пути навстречу ему с юга вдруг вышел малорослый толстый человечек и загородил дорогу. Сперва Йоуну показалось, что это один моряк из Паульмхольта, который вместе с ним ходил на промысел; но едва он подошёл поближе, как понял, кто это, — это был тот самый парнишка, и он махал куском тюленины у себя над головой. Увидев это, Йоун бросился бежать со всех ног, и парнишка тоже; вскоре паренёк обогнал Йоуна и загородил ему путь, размахивая куском тюленины. Увидев это, Йоун поднял свой посох и направил на призрака, но посох прошёл сквозь него, как сквозь дым, воткнулся в наст и сломался пополам. Йоун снова пустился бежать, сделав крюк на юг, чтобы удрать от призрака, но ничего не помогало: куда бы Йоун ни бежал, везде призрак уже поджидал его; однако чаще всего он заходил с юга, поэтому Йоун смекнул, что тот хочет оттеснить его за Сидрабакки и там загнать в море. В конце концов призрак с Йоуном оказались на взморье. Тут Йоун решил, что так дело не пойдёт и выбора нет: всё одно пропадать. Тогда он прыгает прямо на призрака, но пролетает насквозь. Тут Йоун что есть духу помчался домой и прибежал в Сидрабакки чуть живой — как-никак, он сильно запыхался и натерпелся страху, — вбежал в бадстову с обломком посоха в руке, бросился на постель и, не говоря никому ни слова, уснул и проспал до утра. Потом он рассказал, что с ним произошло, и в доказательство своих слов показал обломок посоха.
Люди, сидевшие в бадстове в тот вечер, когда к ним прибежал Йоун, потом говорили мне, что в жизни не видели человека более безумного или страшного вида: лицо у него было окровавленное и распухшее, глаза готовы выскочить из орбит и весь он был растрёпан. Он был без шапки, а в руке, как уже было сказано, держал обломок посоха.
12. ПРИЗРАКИ В ДОМАХ И НА ХУТОРАХ
Нечистая сила в Стокксэйри
(J'on 'Arnason, 1956–1961, I)
Однажды вечером во время зимней путины (точнее, 29 марта) 1892 года в Стокксэйри в одной рыбацкой хижине люди укладывались спать. Рыбаков там было всего десять, все в цвете лет, крепкие и нехворые. За главного у них был Сигурд Хенрикссон, бонд из Ранакота. Он был человек весёлый и общительный и поэтому завёл себе привычку подолгу засиживаться в хижине у своих матросов в те дни, когда в море нельзя было выйти из-за непогоды, и болтать с ними, балагурить. Так и в тот раз он засиделся с ними до десяти часов вечера.
Когда Сигурд ушёл, матросы заперли хижину, а до того дверь весь вечер была только полуприкрыта и хлопала на ветру. Погода выдалась самая что ни на есть скверная: по небу несутся тучи, с моря ветер с дождём, на дворе темно и жутко. Дверь хижины выходила на море. А кровати в ней были расставлены так: три у северной стены по всей длине, от торца до торца, и у южной стены две кровати и закуток, в котором рыбаки складывали свой скарб. На каждой кровати спали по двое.
Когда предводитель ушёл, рыбаки улеглись спать. И только двое: Эйоульв Оулавссон, рассказавший эту историю, и ещё один человек — некоторое время лежали и беседовали. Вдруг они заметили, что один из их товарищей мечется во сне и жалобно бормочет. Тогда они испугались, что его пришёл мучить Скерфлоудский Моури, — это был самый известный в тех краях призрак, родовая фюльгья местных жителей, часто объявлявшаяся перед их приходом и терзавшая спящих.