Кораблекрушение «Джонатана»
Шрифт:
Он не успел сделать это. Кто-то незаметно подошел сзади, и, властным движением удержав его руку, осуждающе произнес:
— Что вы, господин Мур!.. Ведь это ребенок…
Фред обернулся. Кто посмел указывать ему? Он узнал Кау-джера, который подчеркнуто спокойным и порицающим тоном закончил:
— …да еще увечный.
— Не ваше дело! — крикнул Фред Мур. — Отпустите, а то я…
Но Кау-джер, казалось, отнюдь не был расположен выполнить этот приказ. Резким движением Мур попытался освободиться, но безуспешно: Кау-джер обладал стальной хваткой. Вне себя от ярости, эмигрант выпустил Марселя Норели и снова поднял кулак. Кау-джер
Едва Кау-джер разжал пальцы, как Мур, обезумев от злости, выхватил из-за пояса большой крестьянский нож и замахнулся.
К счастью, подоспели остальные перепуганные игроки и усмирили озверевшего парня. Кау-джер смотрел на него с грустью и удивлением.
Значит, под влиянием гнева человек становится до такой степени рабом своих страстей? Ведь это существо, которое, брызжа слюной и рыча от ярости, отбивалось изо всех сил, все же оставалось человеком!
— Мы с тобой еще увидимся! — проскрежетал Фред Мур, которого крепко держали четверо здоровенных эмигрантов.
Но Кау-джер только пожал плечами и ушел, не оборачиваясь. Через минуту он уже забыл о нелепой стычке. Правильно ли он поступил, не придавая никакого значения этому случаю? В будущем ему придется убедиться, что у Фреда Мура оказалась не такая короткая память.
5. КОРАБЛЬ НА ГОРИЗОНТЕ!
В начале июля Хальг пережил неожиданное потрясение. Он обнаружил, что у него есть соперник. Тот самый Паттерсон, который по баснословной цене снабдил молодого индейца европейским костюмом, познакомился с семейством Черони и начал упорно обхаживать Грациэллу.
Это открытие привело Хальга в отчаяние. Разве мог он, восемнадцатилетний юнец, полудикарь, бороться с опытным мужчиной, обладателем богатств, казавшихся бедному огнеземельцу несметными?
Но опасения Хальга оказались напрасными. Его простодушная любовь и молодость быстро восторжествовали над всеми преимуществами ирландца. Тот только из упрямства продолжал навещать Грациэллу, ибо его явно задевало неприязненное отношение дочери и матери. Обе едва отвечали Паттерсону на поклон и делали вид, будто не замечают его.
А ловкач не унывал. Он гнул свою линию с обычным хладнокровием и настойчивостью, всегда обеспечивавшими успех всех его начинаний. Впрочем, он не преминул заручиться союзником в лице самого Лазара Черони, который оказывал ирландцу радушный прием и, казалось, одобрял его намерения в отношении Грациэллы. Оба стали закадычными друзьями и частенько уединялись для каких-то таинственных совещаний. Что могло связывать безнадежного пропойцу с прижимистым кулаком? Что общего между неисправимым кутилой и бессердечным скрягой? Все это сильно беспокоило Хальга. Черони продолжал пьянствовать и все чаще и чаще устраивал дикие сцены жене и дочери. Индеец каждый раз сообщал о его выходках Кау-джеру, а тот, в свою очередь, — Хартлпулу. Но никто не мог установить, каким образом Лазар Черони добывает спиртное.
Палатку с алкогольными напитками стерегли днем и ночью. Шестнадцать членов экипажа дежурили по двое, сменяясь через каждые три часа. Все, включая Кеннеди и Сердея, беспрекословно подчинялись этой необходимости и выполняли все приказы боцмана так, как будто они все еще находились на корабле. Моряки составляли хоть и небольшую, но тесно сплоченную группу. И, кроме того, у них имелись такие незаменимые помощники, как Дик и Сэнд, на которых всегда можно было положиться. Но в данном случае матросы не нуждались в их помощи. Дети, освобожденные от дежурств, пользовались неограниченной свободой и развлекались вовсю.
Однажды Дик, Сэнд и еще несколько их сверстников, играя на берегу моря, обнаружили естественную пещеру, образовавшуюся в прибрежной скале на мысу, ограничивавшем бухту Скочуэлл с востока. Вход в пещеру был обращен на юг и, следовательно, вел прямо на рифы, о которые разбился «Джонатан». Но не это обстоятельство привлекло внимание детей. Там имелось кое-что поинтереснее. В глубине пещеры находилась расщелина, переходившая через несколько метров во вторую пещеру. Она представляла собой длинную галерею, тянувшуюся под землей через весь горный массив и шедшую к третьей, верхней, пещере. Последняя выходила на северный склон скалы, откуда виднелся лагерь. К нему можно было спуститься напрямик, скользя по каменистой почве.
Эта находка пришлась весьма по вкусу юным следопытам. Ребята никому не рассказывали о своем открытии. Цепь пещер стала их царством, она принадлежала только им. Мальчики отправлялись туда крадучись и устраивали там необычайно увлекательные игры, превращаясь то в дикарей, то в робинзонов, то в разбойников…
Какие дикие вопли раздавались под подземными сводами! Какие бешеные гонки происходили в галерее, соединявшей нижнюю и верхнюю пещеры!
Однако передвигаться по этому коридору было опасно, ибо в любую минуту он мог обвалиться: в одном месте свод галереи, приподнятый всего на один метр от земли, держался лишь на каменной глыбе, которая покоилась на наклонной плоскости другого большого камня. Малейшее сотрясение могло вызвать катастрофу. Приходилось ползти на четвереньках и с величайшей осторожностью протискиваться в узкую щель между неустойчивым камнем и стенкой прохода. Но такая опасность, как бы велика она ни была в действительности, отнюдь не пугала ребят, а, наоборот, придавала особую остроту их играм.
Для Льюиса Дорика и его шайки зимовка тоже протекала весьма приятно. Эти молодчики разрешили по-своему все социальные проблемы. Они жили в полное удовольствие, будто на завоеванной земле, и не только ни в чем себе не отказывали, но даже делали запасы на случай возможного голода в колонии.
Приходилось только удивляться долготерпению их жертв. Несмотря на то что эксплуатируемые Дориком эмигранты составляли подавляющее большинство, они, видимо, этого не сознавали, и им даже в голову не приходила мысль объединить свои разрозненные силы. Банда Дорика, наоборот, представляла довольно сплоченную группу и проводила тактику запугивания каждого колониста по отдельности. Никто не осмеливался противиться вымогательствам этих негодяев.
Около полусотни переселенцев во главе с Кароли проводили время в охоте на тюленей.
Охота на тюленей — дело трудное. Сначала нужно долго выжидать, пока осторожные животные отважатся вылезти на берег, затем мгновенно окружить, чтобы они не успели скрыться в волнах. Процедура эта небезопасна, потому что тюлени выбирают для игр самые неприступные скалы.
И все же охотники добились превосходных результатов. Вытопленный тюлений жир мог пригодиться и для освещения, и для отопления жилищ на острове Осте, а шкуры — после возвращения эмигрантов на родину — представляли бы немалую ценность.