Корабли времени
Шрифт:
— Ты не понял, — простучал зубами морлок.
— Что?
— Это не ледниковый период. Этот уже другое будущее. Оледенение земли вызвано нарушением экосистемы и механизма ее регуляции. — он закрыл глаза.
— Эй, не спи на морозе! Что такое? Сколько это может продлиться?
Но он не отвечал.
Я уселся в такой же позе снегиря, пытаясь сохранить остатки тепла. Когти холода все глубже проникали, впивались в кожу Землю, и лед нарастал на ней слоями, век за веком, прибывая прямо на глазах, как вода. Небо над головой очистилось, и Солнце снова стало ярким, но уже не согревало — видимо это было связано с какими-то изменениями
Через миллион лет я стал подозревать страшную правду.
— Нево, — обратился я к морлоку, — Но этот же никогда не кончится — этот ледниковый период.
Он отвернулся и что-то пробормотал.
— Что? — склонился я к нему. — Что ты сказал?
Глаза его были закрыты, и он не подавал признаков жизни. То есть, был в полностью бесчувственном состоянии. Видимо, это было нечто спячки — если морлоки к ней способны. Или же просто замерзал.
Тогда я ухватил его и оторвал от скамьи. Я положил его на деревянный настил Машины времени, лег рядом и прижался, пытаясь сохранить тепло. Это было все равно, что лежать с замороженной тушей в лавке мясника, и у меня снова стали всплывать нехорошие мысли о морлоках. Однако я снес и это, преодолел первое чувство отвращения к холоду, надеясь вдохнуть в него жизнь на еще неизвестно какое время — поскольку будущее пока вырисовывалось бесперспективное. Я растирал его, разговаривал с ним, дышал в лицо, отогревая — и наконец-таки он очнулся.
— Расскажи-ка мне подробнее о климатическом дисбалансе, — попросил я, стуча зубами.
— А смысл? — пробормотал он. — Твои друзья из нового человечества погубили нас. Мы обогнали их во времени — но что толку — земля непригодна для жизни.
— Смысл в том, что я должен хотя бы знать, из-за чего погибну.
После настоятельных уговоров морлок наконец сдался. Он рассказал, что земная атмосфера — подвижна. По своей сути. У нее есть всего два стабильных состояния. И ни одно из них не может поддерживать жизнь на Земле. Как только атмосфера перестает колебаться между этими двумя гранями, она становится непригодной для жизни.
— И все же не понимаю. Если атмосфера непригодна для жизни, откуда воздух, которым мы дышим вот уже несколько миллионов лет?
Он поведал мине, что атмосфера эволюционирует под воздействием самой жизни.
— Есть баланс — атмосферных газов, температуры и давления — который идеален для жизни. Так работает жизнь — громадными бессознательными циклами, каждый задействует биллионы слепо работающих организмов по производству тех или иных газов — чтобы поддерживать этот баланс.
Но этот баланс нестабилен. Видишь? Это как карандаш, поставленный на острие — падает от малейшего прикосновения. — Он покрутил головой. Мы, морлоки, выяснили, что вы опасно вмешались в циклы жизнедеятельности, что вы испортили важнейшие механизмы баланса в природе, и что ваше новое поколение Новых людей — этаких космических героев — не восприняло ни одного урока из истории.
— Расскажи мне об этих двух стабильностях, морлок, — похоже, скоро нас ждет одна из них!
В первом из этих летально-стабильных состояний, как поведал Нево, сжигается земная поверхность, атмосфера мутнеет от дыма и испарений и наступает парниковый эффект — нечто подобное произошло на Венере. Солнечная энергия аккумулируется и получается сверхвысокая температура. Поверхность земли обнажается и раскаляется докрасна. И в небе из-за непроницаемого слоя облаков уже не видно ни солнца, ни звезд, ни планет.
— Ну, с этим все понятно, — откликнулся я, пытаясь подавить ледяной холод в крови, в сравнении с этим чертовым морозом это еще удачная перспектива отправиться на тот свет, ну а что же второе состояние стабильности?
Это «Белая Земля».
И, закрыв глаза, уже больше со мной не разговаривал.
22. Убытие и прибытие
Не знаю, сколько мы так лежали, скорчившись на полу в Машине времени, пытаясь сберечь последние градусы тепла. Наверное, мы были последними осколками жизни на этой оледеневшей планете, — не считая, естественно скудного лишайника, цеплявшегося за спины замерзших камней.
Я толкнул Нево, пытаясь вызвать его на разговор.
— Дай мне заснуть, — пробормотал он.
— Еще чего, — отозвался я. — Морлоки не спят.
— А я сплю. Слишком долго находился среди людей.
Заснешь — замерзнешь. Нево. Мне кажется, мы должны остановить машину.
Он не сразу ответил.
— Зачем?
— Мы должны вернуться в палеоцен. Земля мертва — захвачена в клещи беспощадной зимы — так что мы вернемся в прошлое, и, может, что-то исправим.
— Прекрасная идея, — он закашлялся. — За исключением одной детали — это невозможно.
— Почему.
— Я не все успел доделать в этой машине.
О чем ты?
— Это баллистическая машина времени.
— Что значит — баллистическая?
— Она, как снаряд, запускается только в одну сторону. Можно нацелиться в будущее или в прошлое. По идее, мы должны были завершить полет в твоем 1891-м году, но после запуска я не рассчитал траекторию, и честно говоря, утратил контроль над управлением.
Ты понимаешь, о чем речь? Машина летит, запущенная с помощью пороха германского платтнерита — летит сквозь Вечность и неизвестно где остановится. Мы остановимся в 1891-м году, как я рассчитал, только в ледяном 1891-м.
Я почувствовал, как мурашки начинают прокрадываться в самое сердце.
— Подожди, а как же люди? Вдруг на этой планете еще остался какой-нибудь оазис, где есть жизнь.
Он хмыкнул, и посмотрел на меня прищуренным полуоткрытым глазом.
— Какие еще люди, какое человечество? Ты же видел — все отсюда улетели миллионы лет назад.
— Как это улетели? — запротестовал я. — Но не навсегда же. Они еще вернутся — это же их…
— Ха-ха.
— …Колыбель человечества. Это же Земля. Она их родила, память поколений и все такое. Я этого не понимаю — оставить Землю. Даже вы, морлоки, со своей Сферой, не заходили так далеко.
Откатившись от него, я перелег на локти, пытаясь выглянуть в южном направлении. Именно оттуда, со стороны орбитального города, могла прийти какая-нибудь добрая весть. Надежда.
Но то, что я увидел, вызвало чувство смертельного страха. Не только не принесло надежды, но и напротив…
Гирлянда спутников осталась на месте, и связующие лучи теплились между станциями, но теперь я увидел, что тросы, пуповины космических лифтов исчезли. Последние связи с землей. Теперь человечество сделало полный Прощай! Своей колыбели. И пока я возился с морлоком, обитатели орбиты подняли свои лифты.