Коралина
Шрифт:
Коралина вернулась в свою спальню, надела голубой халат и тапочки. Поискала фонарик и нашла его под раковиной, но свет от него был совсем слабым. Она положила фонарик на место, взяла коробку белых стеариновых свечей, которые хранились в доме на всякий пожарный случай, и вставила одну свечу в подсвечник.
В карманы халата она положила по яблоку, взяла на кухне связку ключей и отцепила черный ключ.
Она вошла в гостиную и посмотрела на дверь. Ей показалось, что и дверь рассматривает ее. Конечно, Коралина понимала, что это
Вернувшись в спальню, она достала из джинсов камень с дыркой и положила его в карман халата. Потом зажгла свечу, посмотрела, как, потрескивая, горит ее пламя, и взяла черный ключ. Он был очень холодным.
В гостиной Коралина вставила ключ в замочную скважину, но не стала поворачивать его.
– Давным-давно, когда я была маленькой и мы жили в нашем старом доме, – начала она, обращаясь к коту, – я попросила папу пойти погулять на пустырь, находившийся между домом и магазинами. Это было не самое хорошее место для прогулок. На пустыре валялось множество старых ненужных вещей: кухонные плиты, разбитые тарелки, сломанные куклы без ног и рук, консервные банки и бутылки. Мама и папа боялись, что я буду исследовать пустырь, порежусь обо что-нибудь острое и заболею столбняком или другой болезнью.
А я все твердила им, что хочу туда. И вот однажды мой папа надел свои тяжелые коричневые ботинки и перчатки, я надела ботинки, джинсы и свитер, и мы пошли гулять на пустырь.
Мы медленно спускались по склону холма, внизу тек ручей. Вдруг папа закричал: «Коралина, убегай! Взбирайся на холм!» У него был такой голос, что я сразу послушалась и побежала вверх, на вершину холма. Что-то ужалило меня в руку, но я продолжала бежать.
Я добралась до вершины и услышала позади шум. Это папа топал, как слон. Он подбежал, взял меня на руки и унес подальше от этого места.
Потом мы остановились, чтобы отдышаться, и посмотрели вниз.
Там было все черно от ос. Наверное, мы нечаянно наступили на осиное гнездо, которое не заметили среди валявшихся веток. Пока я карабкалась на холм, папа стоял на месте, чтобы дать мне убежать, и осы жалили его. Потом он побежал и потерял свои очки.
Меня укусила только одна оса, а его – тридцать девять. Мы посчитали его укусы в ванной, когда пришли домой.
Коралина замолчала, нагнулась и погладила кота, но он отошел на несколько шагов, сел и стал смотреть на Коралину.
– Вечером, – продолжала Коралина, – папа отправился на пустырь за очками. Он сказал, что завтра вряд ли вспомнит, где их уронил. Очень скоро он вернулся. Папа говорил, что ему было совсем не страшно стоять и смотреть, как я убегаю, хотя осы больно кусали его. Он думал только о том, чтобы у меня было побольше времени и я убежала как можно дальше, иначе осы покусали бы нас обоих.
Коралина снова прервала свой рассказ и повернула ключ. Замок громко щелкнул. Дверь распахнулась. Кирпичной стены за ней не было, впереди зиял темный
Коралина стояла неподвижно, не решаясь войти.
– А еще он сказал, что стоять и терпеть укусы пчел особой смелости не требуется. А вот возвратиться за очками, когда знаешь, что осы снова могут напасть, – это по-настоящему страшно. И нужно быть действительно смелым.
И она шагнула в темный коридор. Пахнуло сыростью, пылью и плесенью. Кот шмыгнул за ней.
– Почему? – спросил он, и в его голосе слышалась заинтересованность.
– А потому, что настоящая смелость проявляется только тогда, когда ты напуган и все-таки продолжаешь действовать.
Свеча отбрасывала на стену огромные, странные тени. Коралина чувствовала, что в темноте рядом с ней что-то движется, но не знала, что именно. Это «что-то» повторяло каждый ее шаг.
– Поэтому ты решила вернуться? – спросил кот. – Из-за того, что твой папа однажды спас тебя от ос?
– Какой ты глупый, – ответила Коралина. – Я возвращаюсь, потому что это мои родители. Если бы мне понадобилась помощь, они сделали бы то же самое. А ты снова заговорил?
– Как мне повезло, – заявил кот, – что я путешествую в компании с такой сообразительной и умной девочкой.
В его голосе звучал сарказм, однако шерсть стояла дыбом, а кончик хвоста нервно подергивался.
Коралина уже собралась извиниться или сказать, что в прошлый раз дорога казалась ей короче, как вдруг свеча погасла, словно кто-то накрыл пламя рукой.
В темноте слышались шорохи и стуки. Ее сердце билось так сильно, будто собиралось выскочить из груди.
В конце коридора зажглась лампочка, темнота рассеялась, и Коралина увидела стоящую впереди женщину.
– Коралина, дорогая, это ты? – спросила женщина.
– Мамочка! – воскликнула Коралина и бросилась вперед, испытывая радость и облегчение.
– Дорогая моя, – сказала женщина.- Почему ты все время от меня убегаешь?
Коралина подошла совсем близко к женщине и почувствовала, как холодная рука обняла ее. Она стояла неподвижно и дрожала, а другая мама крепко прижимала ее к себе.
– Где мои родители? – спросила Коралина.
– Мы здесь, – ответила другая мама. Ее голос был почти неотличим от маминого. – Мы здесь. Мы хотим любить тебя, играть с тобой, защищать тебя и делать твою жизнь интересной.
Коралина отпрянула, ее другая мама неохотно ослабила свои объятия.
Другой папа, сидевший на стуле в коридоре, встал и улыбнулся.
– Пойдем на кухню, – сказал он. – Устроим полночный перекус. Хочешь что-нибудь попить? Может, горячего шоколада?
Коралина подошла к зеркалу, висевшему в противоположном конце коридора. В нем она увидела девочку в голубом домашнем халате и тапочках, лицо которой казалось заплаканным, но глаза были ее глазами, а не черными пуговицами, а в руках она держала подсвечник с погасшей свечой.