Кораллы мертвеца
Шрифт:
Никитина судорожно стучала карандашом по столу - Ну, хорошо... Что вы от меня хотите? Денег?
– Бог с вами Татьяна Александровна. Какие деньги. Просто я хотела бы кое-что уточнить. Кто вам звонил в тот день? Мужчина или женщина? И пригрозил, что если вы не приедете, то фотография будет опубликована в газете?
Никитина молчала.
– Мужчина. Но слышно было очень плохо. Он как будто бы говорил через носовой платок.
– В котором часу?
– В три.
– Он сказал, во сколько надо приехать?
– В половине одиннадцатого.
– И вы... поехали?
– Да.
– Вам удалось переговорить с Макеевым?
Никитина глубоко вздохнула.
– Нет. Он был уже мертв.
– Он был у себя в кабинете?
– Нет в подъезде.
– И что вы
– Больше вы ничего не видели или слышали?
– Нет. Правда, - запнулась Никитина, - один раз показалось, что где-то скрипнула дверь, и я побежала сломя голову.
– Татьяна Александровна, - Катя подошла к ней ближе.
– Вы, действительно, не убивали Макеева? Никитина покачала головой - Нет - Вы знаете, что по странному стечению обстоятельств такой же звонок был и вашей бывшей подруге Кричевской Звонивший сказал, что не поздоровится не только мне, но и Вике. Я и подумала... о ней.
Катя подошла к столу Никитиной и налила себе в стакан воды из графина.
– Татьяна Александровна, а что вы можете сказать о девушке, которая шантажировала вас по телефону?
– Ничего, кроме того, что она требовала приличную сумму денег. Но я не захотела даже с ней разговаривать - Почему?
– Я знала, что если заплачу раз, то придется заплатить и второй. Кроме того, я не была уверена, что она не является игрушкой в других руках, и ждала, когда на меня выйдет тот, кто все это затеял. Я просто выжидала. . .
– Но вы же заплатили Макееву, когда скупили картины на его выставке. Платили и потом.
– Откуда вам это известно?
– Я не могу пока говорить об этом.
– Да. Я действительно платила Макееву. Но тогда я сильно испугалась. У меня был шок. Мне понадобилось время, чтобы придти в себя.
Катя вспомнила, что последний раз Никитина заплатила Макееву "дань" примерно за два месяца до убийства - Вы сами покупали картины у Макеева? Нет. Через его помощника. Я не хотела с ним встречаться, да и он, судя по всему, не горел желанием меня видеть. Но все-таки мы с ним столкнулись на выставке в последний день. Я приехала туда по своим делам и услышала, как Макеева окликнули и незаметно подошла поближе, чтобы рассмотреть его.
– А как все началось? Он позвонил вам и сказал...
– И сказал, что в его руках есть одна компроментирующая меня фотография, и описал её. И прибавил, что вопрос можно уладить с помощью определенной суммы.
– Вам не пришло в голову: каким образом эта старая студенческая фотография оказалась у него?
– Никитина махнула рукой.
– Конечно, я думала об этом. Кинулась к тому, кто фотографировал нас. Но он клялся и божился, что все свои негативы давно уничтожил. Правда, я этому не поверила.
– И последний вопрос Татьяна Александровна. Вы знали, что Макеев - тот самый человек, который довел до самоубийства вашего близкого друга Константина Вершицкого?
Никитина удивленно вскинула на Катю глаза.
– Да. Когда я увидела Макеева - его лицо показалось мне смутно знакомым. Я стала думать, где я могла встретиться с ним раньше. И ... вспомнила.
– Вам не хотелось его убить?
С минуту - другую Никитина молчала.
– Хотелось, но я действительно не убивала Макеева.
Катя вздохнула. "Самое смешное, что я знаю об этом убийстве почти все, кроме самого главного - КТО ЖЕ УБИЛ МАКЕЕВА?" - Спасибо Татьяна Александровна, - заторопилась Катя.
– Если у меня возникнут ещё вопросы, я позвоню.
– Хорошо. Вы... кому - нибудь сообщите то, что я вам сказала. Нет - Спасибо.
... Оставшись одна, Никитина вызвала Свету.
– Алла Константиновна ещё здесь?
– Нет, она ушла. Ей надо было к врачу.
– Если позвонят, скажи, что меня нет, если придут - тоже. Я хочу побыть одна.
Никитина закрыла дверь на ключ и обхватила голову руками. Мысли кружились как настойчивые мухи, слетевшиеся на мед. Ей вспомнился ТОТ ВЕЧЕР. Незнакомый голос в телефонной трубке. Не вкрадчивый женский как
Помимо её воли в голосе прозвучала растерянность.
– Это не имеет никакого значения.
– Если вы не приедете сегодня, то завтра ваши снимки появятся в газете.
"Почему снимки, - внезапно подумала она, - а не один снимок. Там же была всего одна фотография. Или их много?" Татьяна Александровна представила, как фотография множится как отражение в разбитом зеркале, и по случайным фрагментам невозможно восстановить целое. Глаз выхватывает то развившийся локон волос, то кончик ноги, то шею с коралловым ожерельем
Она ощутила безмерную усталость и гнев. "Пусть делают что хотят, больше они от меня не получат ни копейки. Никто".
Никитина вспомнила свою растерянность и испуг, когда телефонный звонок раздался в первый раз. Ей показалось, что это ошибка, что позвонили не ей, а кому-то другому. Жизнь словно, разрезалась на две половины: прошлое цветное полотно импрессионистов и будущее - черно-серое без малейших проблесков. Ей показалось, что тщательно выстроенное здание её жизни мгновенно накренилось как Пизанская башня, угрожая в любой момент рухнуть и погрести все под своими обломками. Она, не раздумывая, приняла предложение Макеева и скупила на художественной ярмарке барахло, которое потом стыдливо подарила одному начинающему дизайнеру. С тех пор она жила в странном ожидании звонков, каждый раз, вздрагивая от пронзительно-высокого голоса Макеева. Она действительно узнала его. Но не на ярмарке, а потом спустя какое-то время. Она узнала, где живет Макеев и, однажды подкараулив однажды его, около дома увидела, как он подъехал на машине вместе с молодым юношей, лица которого она не видела, только волосы, отливавшие золотом в наступавших сумерках, и память мгновенно выхватила из прошлого точно такой же вечер, когда она стояла и ждала Костю. И он точно также появился с НИМ. Теперь сомнений уже не было. Все смутные догадки оборвались. Это был Виталий Алексеевич. Человек, из-за которого Костя покончил самоубийством и которому она поклялась отомстить. Он сменил имя, надеясь, что прошлое тоже умрет, но он не понимал, что воспоминания всегда жили в Таниной душе. Она стала платить все реже, несколько раз даже уклонилась от выплат, сославшись на нехватку денег. В её голове роились самые невероятные планы, и она понимала, что ей необходимо что-то делать... ради памяти о Косте. И вот этот звонок, и её собственное бессилие, равнодушие, усталость. Никуда я не поеду, пропади все пропадом.
– Интересная там фотография. Вы и ещё одна мадам, - не унимался незнакомый шантажист.
– Кричевская, - хихикнул он.
А, значит, это другая фотография, не та, о которой я думала. А там, где я с Викой.
Никитина вспомнила, как она упиралась, Вика обозвала её "чистоплюйкой" и "манюней", и она по-настоящему разозлилась, так как старательно в то время изживала свою застенчивость. "Да, сначала он снимал нас по отдельности, а потом щелкнул вместе. Бедная Вика, какой позор! Растет сын, к чему ей вся эта шумиха и грязь. В конце концов, если бы не она, я бы не когда ничего не добилась в жизни!" - Хорошо, - устало откликнулась она, - я приеду. Во сколько?
– В половине одиннадцатого, - голос неожиданно стал звонким, видимо, мужчина отнял платок от носа. Ей даже показался что голос знаком, но, подумав, Татьяна Александровна покачала головой, нет, она обманулась.
На том конце повесили трубку, а Никитина сидела оглушенная, внимательно рассматривая узор полированного стола. Наконец, она посмотрела на расписание вечера, Сегодня у неё была презентация в галерее "Россико", которую она никак не могла пропустить. Никитина посмотрела на часы. Еще было много. Очень много времени. Она достала из сумочки ключи и открыла ими ящик стола. Там, поблескивая тусклым черным цветом, лежал пистолет, купленный ею два месяца назад у одного офицера, вернувшегося из Таджикистана...