Кордон в облаках

Экономов Лев Аркадьевич

Однако все обошлось хорошо. Задание выполнили.

«Почему же я должен сомневаться сейчас?» — думает он. И чтобы как-то подбодрить себя, начинает вспоминать историю: люди в семнадцать-двадцать лет командовали дивизиями. Их командующий генерал-лейтенант во время Отечественной войны в двадцать два года командовал дивизионом.

«Мы ведь сыновья своих отцов, — думает Тимчук. — Знаний как будто бы получили достаточно. Не гоже вроде бы пасовать перед жизнью, ждать чего-то, стоять на месте. Конечно, трудностей впереди будет хоть отбавляй. В роте чуть не половина солдат — новички, только что прибыли с призывных пунктов. С техникой, конечно, не знакомы. И офицеры

теперь остаются все молодые, неопытные. Выше лейтенанта никого нет».

Тимчук усмехается: «Эко разнюнился. И не совестно? Ведь хоть и на отшибе живем, но всегда связаны с соседними частями и их командирами. Помогут! И в первую очередь поможет, конечно, майор Шамалюк. Ведь он ближе всех, если что — и приехать может. Утром сядет в машину, а в обед уже будет в роте. А опыт у него дай бог. В войну был разведчиком. Дошел до Берлина. Больше десяти лет служит в этом военном округе. Был и командиром взвода, и начальником ротного узла связи, и командиром роты. В каких только переплетах не приходилось ему бывать. Так что я не один».

Тимчук уже знал, что ответит командиру.

А если его спросят, кого назначить на его место — заместителем командира роты по технической части — то он, не задумываясь, назовет лейтенанта Вячеслава Новицкого.

* * *

…Новицкий прибыл в роту из Красноярского радиотехнического училища. Росточка невысокого. Юркий, с коротким ежиком темных волос, курносый. Сначала он показался вроде бы несерьезным: уж больно шумлив, без конца шутит, без конца улыбается.

— У вас здесь целые Лужники! — непривычно громко сказал он, попав на спортивную площадку, и сделал по нескольку упражнений сначала на перекладине, потом на брусьях. С блеском сделал, чем сразу привлек внимание. Здесь знают толк в таких вещах. Потом забрался с ловкостью акробата по канату до самого верха, похлопал в ладони, потом быстро спустился вниз и набросился с кулаками на боксерский тренировочный мешок, болтавшийся на арче.

Офицеры ждали, что он еще выкинет. Интересно все-таки.

— Ты что, боксер, что ли? — не выдержав, спросил его Комиз.

— Провел два боя на ринге в училище и оба проиграл, — ответил он с подкупающей прямотой, подошел к двухпудовой гире, выжал ее раза три или четыре и сказал, удивленно покачав лобастой головой:

— Что-то, братцы, тяжеловато идет. А? В училище десять раз поднимал запросто. Честно говорю.

Ему объяснили, что на высоте, где они находятся, организму не хватает кислорода.

— Вот оно что, — удивился Новицкий. — Ну что ж, буду втягиваться постепенно. Пусть организм попривыкнет, — заявление это прозвучало до смешного серьезно.

Спустя несколько дней на станции вышел из строя гетеродин. Обычно ремонт этого сравнительно сложного прибора поручали опытным офицерам, уже не раз принимавшим участие в профилактических работах. Новицкий, никому ничего не сказав, взялся за дело сам, открыл нишу, вынул гетеродин, разобрал его, заменил лампу. Делал он все уверенно, сноровисто, словно всю жизнь ремонтировал такие приборы. Гетеродин снова заработал.

Скоро всем стало ясно, что первое впечатление было обманчиво. Бывший колхозный прицепщик, а потом тракторист, а потом курсант военного училища, а теперь вот начальник смены — специалист своего дела. И хоть никогда не расстается с шуткой, даже подурачиться может, но дело знает до тонкостей. В свободные же минуты его можно увидеть на спортивной площадке.

Топчиенко назначил Новицкого физруком.

Когда молодые, только что прибывшие на службу солдаты пытались, ссылаясь

на особые высокогорные условия, обойти стороной спортивные снаряды, Новицкий им говорил:

— Физкультура в любых условиях повышает тонус человека. На себе проверил. Нам, по много часов просиживающим за экраном индикатора или у планшета, она необходима, как завтраки, обеды и ужины.

Пример самого Новицкого заражает. Теперь редко кто отлынивает от занятий. Некоторые солдаты заинтересовались боксом и уже неплохо владеют перчаткой, другие легкой атлетикой увлеклись.

Позавидуешь упорству Новицкого и в работе. Случается, кто-либо из техников нет-нет да сорвется с общего ритма работы, — не хватает терпения и выдержки. Новицкий же, словно веревками привязанный, сидит, согнувшись, с электрическим паяльником и пинцетом в руках монтирует сопротивления, конденсаторы, ламповые панели. И ни слова не проронит, только все мурлычет себе что-то под нос. Ни за что не уйдет со станции до тех пор, пока не сделает то, что наметил.

…Да, Тимчук твердо знал, что будет говорить командованию.

ЕФРЕЙТОР ЧИГЛИНЦЕВ

Вот уже год прошел с той поры, как солдаты Саша Чиглинцев и Саша Горбачев приехали на высокогорную точку и были направлены во взвод связи, который обеспечивает главным образом пункт управления.

Пункт управления недаром называют сердцем роты. Здесь обрабатывают самые различные данные о воздушной обстановке и передают их на КП части.

Чиглинцев вряд ли забудет тот день, когда он впервые пришел сюда с Горбачевым, пришел как раз в то время, когда шла напряженная боевая работа. Занятые делом, локаторщики даже не обратили внимания на двух рослых широкоплечих парней, еще не привыкших к военной форме, не сумевших «влиться» в нее. А Чиглинцев и Горбачев стояли, прижавшись к стене, и смотрели широко раскрытыми глазами на то, что происходило вокруг.

За столом на дощатом возвышении сидел сухопарый лейтенант в сдвинутой на глаза фуражке и разговаривал сразу по двум телефонам. Он называл какие-то цифры, не отрывая взгляда от огромной топографической карты, нарисованной на матовом стекле, установленном вертикально от пола до потолка в метре от противоположной стены. Несколько позже солдаты узнали, что фамилия лейтенанта — Сыров. Он был оперативным дежурным, разговаривал с оператором радара и с КП части. Огромная карта, освещенная с внутренней стороны лампами дневного света, называлась планшетом радиолокационной разведки. Здесь, как на экране панорамного кино, отображалась вся воздушная обстановка в зоне видимости радиолокационных станций роты. На одной из таких станций им только что перед этим довелось побывать, и теперь они без труда узнали в стоявшем на пункте управления за ширмой индикаторе кругового обзора собрата тех индикаторов, которые видели на станции. Экран этого выносного индикатора светился изнутри мягким палевым светом и на нем отражались электронные тени от находившихся в воздухе самолетов.

По мере полета самолетов «тени» передвигались по экрану индикатора, одновременно передвигались и черные змейки на огромном вертикальном планшете из стекла.

Рядом со змейками появлялись цифры.

Заметив, что за ним никто не смотрит, Чиглинцев прошел вперед и заглянул за планшет. Он увидел там солдата с наушниками на голове. В одной руке солдат держал ручку с обыкновенным плакатным пером и, макая ее в бутылочку с тушью, подвешенную на проволоке, наносил на планшет линии, которые, как он узнал позже, обозначали курс летящих самолетов.