Корень рода

Петухов Анатолий Васильевич

— Степану Тимофеичу!.. — Митрич поклонился и долго-тискал в своих лапах руку старика. — Здоров?

— Да ничего, слава богу…

— Ну и добро!.. А я вон тебе целый куль добра привез, — и кивнул головой на лодку.

— Спасибо!

Старик хотел было взять большой мешок, что лежал в носу долбленки, но Митрич опередил его.

— Ты уж не трогай. Сам отнесу. Маленькую-то надо заработать!.. Шесть посылок да писем, поди, с десяток… Переводы еще были, так их уж сам получишь.

Он взвалил на плечи тяжелый мешок и стал подниматься по тропке. Степан поспешил следом.

— Начальство говорит:

съезди да проведай, живой ли там Кагачев-то! Что-то ни слуху, ни духу, хоть бы, говорят, за зарплатой пришел. А я им говорю: чем старика с этакой дали ждать, сами бы до него прогулялись, заодно и зарплату отнесли бы. Смеются, жеребцы этакие!.. — Митрич вдруг остановился и в недоумении уставился на скворечник, белеющий над черемухой. — А это откуда взялось? Гости у тебя, что ли?

Проследив за его взглядом, Степан понял, о чем речь, и пробормотал:

— Гость есть! Мишка Палагичев… Но домики-то я сам сколотил, на скорую руку… Неловко стало: скворчики в родимые края прилетели, а жить им негде.

— Ну, дедко!.. А я, дурак, каждую весну чувствую — чего-то не хватает. А чего, никак понять не мог… И ребятенки-то не надоумили!

— Я им четыре штуки сделал. И во всех жили. Теперь-то уж разлетелися… Безобидная птица, вольная, веселая, к человеку привыкшая… А мне ведь и невеликий труд…

— Верно, Тимофеич, верно! С ними и жильем-то больше пахнет. Домой приду, скажу своим разбойникам, пусть строят к будущей весне, — он помолчал. — Так, значит, Мишка опять у тебя гостит?

— А как же! Каждый год приезжает. Сено пособил поставить, — старику не терпелось поделиться своей радостью, что Михаил согласился заступить лесником, но заводить этот разговор на ходу, на улице не хотелось. — С утра ушел на Кала-ярь, морошку посмотреть. Я ему толкую: зачем в этакую даль идти, ближе морошки найдем! А он: пойду и все тут! Там у него заветное местечко есть — морошка в любой год растет….

Наталья раздувала самовар старым сапогом. Митрич осторожно опустил мешок на пол, поздоровался с хозяйкой и грузно сел на лавку, скрипнувшую под тяжестью могучего тела.

— А мы ведь ладили с Мишкой к тебе в гости прикатить! — сказал Степан, поглаживая бороду.

— Чего же! Дело хорошее. Гостям всегда рады. И угостить чем найдется.

— Понимаю, понимаю!.. Как у тебя дома-то? Все благополучно? Все здоровы?

— Все ладно. С сенокосом управились. Ребятишкам роздых дал, а сам в лесничество скатал да вот и тебя решил спроведать.

— Спасибо, Митрич, спасибо!..

— Большие перемены, Степан Тимофеич, в наших краях скоро будут!

— Чего такое? — насторожился Кагачев.

— С будущей весны начнется нарезка делянок в наших лесах.

— Ну? Неужто лес валить собираются?

— А как же! Лесу у нас — прорва. От Водломы уже дорогу строят. Лесопункт будет. Магазины откроют, школу…

— Вот те на!.. — Степан хлопнул ладонями по коленям. — А я только что вот тут, на лавке, вздремнул малость, и привиделось мне, будто мужики новые дома рубят!

— Сон-то в руку! — откликнулась Наталья.

— Добро, Митрич, добро!.. Вот Мишка-то обрадеет!

— Мишка? А ему-то что?

— Как — что? Да он же вместо меня лесником заступать будет!

— Мишка? Лесником? — Митрич удивленно уставился на старика.

— Ну!

Не могу, говорит, без Сарь-ярь жить! А я, вишь, остарел. Вот он и надумал на мое место. Все заботился, как ребятенков учить…

— Ребятенков? Ведь он вроде бы холостой был?

— Холостой и есть, да век-то в парнях ходить не будет, — Степан понизил голос и, будто сообщая большой секрет, тихо сказал: — Хочет деревенскую девку взять, чтобы к хозяйству привыкшая была, вот дело-то какое! А городских вертихвосток, говорит, и на дух не надо… Парень он видной, здоровьем бог не обидел, домовитый, не пьет, не курит — самостоятельный будет мужик.

— Палагичевых род весь такой, я знаю! — кивнул головой Митрич. — Хозяйственные мужики были…

— Во, во! — обрадовался Степан. — А Мишка-то, считай, последний Палагичевский корень. Вот и охота ему местную девку найти и на родимой земле сыновей растить..

— Лесопункт-то будет, так девок наедет. Выберет.

Наталья подняла на стол самовар, сказала:

— Ты, Митрич, на лесопункт не кивай. У самого в доме невеста — лучше некуда!

— Катька-то?

— А то кто же! Мишке дак самая подходячая пара.

Митрич усмехнулся:

— Уж не Катьку ли сватать в гости-то ко мне собирались?

— Не слушай ты ее! — махнул рукой Степан. — Мелет пустое…

— Ничего я не мелю! Митрича, слава богу, знаем, и он нас знает. Чего же таиться? Неси-ко лучше четушку, дак беседа-то ловчее пойдет…

Едва Степан вышел из избы, Наталья присела к Митричу и быстро-быстро заговорила:

— Дом и все хозяйство мы Мишке отпишем. У нас он и жить будет заместо сына. А Катеринушка — заместо дочки. Не думай, не обидим! И тянуть с этим нечего. А то лесопункт-то будет, вербованные наедут, неровен час, Катеринушку и собьют с толку. Попадется ей какой-нибудь пьяница-проходимец, вот и будет девка с ним всю жизнь мучаться. А Мишка — Мишка парень всем вышел. За ним Катюшка-то как у Христа за пазухой жить будет. А что молоденька она — эка беда! Я шестнадцати годов самоходкой сюда пришла и не скаялася!..

Митрич выслушал Наталью, свернул цигарку, затянулся глубоко, пустил к потолку густую струю сизого дыма, ответил:

— Вот что, сватьюшка!.. О Мишке ничего худого не скажу. Мало его знаю. Ежели в Питере не свихнулся, мужик по роду дельный быть должен. Катьку тоже не хаю. И хвалить не буду — свое дите хвалить негоже. Но со сватовством не приезжайте: пустое дело. Катька взрослая. У нее голова на плечах, и я в ейные дела вмешиваться не стану. Выдавать не собираюсь и перечить ей, ежели замуж надумает идти, не буду. И вам искать Мишке невесту не советую. Не наше это дело — молодых сводить. Ежели судьба — сами друг дружку найдут. Вот так.

— Эдак, Митрич, эдак! — кивала головой Наталья. — Мы ведь тоже так думаем и Мишке о Катеньке словом не обмолвилися. Упаси, господи!.. — и она спешно принялась накрывать стол к обеду.

…По заросшей лесной тропке через согры и лядины возвращался Михаил от Кала-ярь домой. Он пока еще не мог знать, что где-то далеко-далеко в дремучих, веками не тронутых лесах немолчно жужжат бензомоторные пилы и тяжелые машины метр за метром расчищают трассу для будущей дороги, по которой хлынет в сарьярский край новая жизнь.