Корень зла (др. изд.)
Шрифт:
Царевна Ксения давно уже заметила какую-то резкую перемену в отце своем и никак не могла понять, отчего она происходит. Мельком, издалека, по отрывочным фразам матери, по немногим намекам окружающих, она была знакома в самых неопределенных и очень бледных чертах с общим ходом борьбы Бориса против окаянного расстриги.
В голове этой двадцатичетырехлетней красавицы, неопытной и наивной, как малый ребенок, сложилось свое особое представление об этой борьбе, как о чем-то вроде восточного верованья в борьбу света и тьмы,
Отец, царь Борис, представлялся Ксении олицетворением светлого начала; олицетворением тьмы и мрака в воображении царевны явился злой расстрига, который не только дерзал поднимать руку на царя Бориса, но и порядок хотел ниспровергнуть, и Церковь Божию предать в руки лютеров и латынян. И вот Ксения всеми силами души желала успеха царю Борису и даже к своей молитве утром и вечером стала прибавлять еще одно прошение: «Господи, даруй победу отцу моему над злым врагом всего христианства православного, над окаянным расстригой».
Борьба длилась долго, несколько месяцев кряду, и Ксения видела, как разрушительно она действовала на царя Бориса.
Ксения не могла сознательно вникнуть в то, что должен был ощущать ее отец, она не могла понять его тревог и опасений… Но она видела, как его тревога отражалась на всех окружающих, она должна была заметить что-то новое, странное, небывалое, закравшееся и в самые стены Кремлевского дворца… Что-то такое, о чем прежде и помину не бывало! Все словно ждали чего-то… Все жадно прислушивались к вестям о борьбе, кипевшей в Северном крае… Все тревожно следили и за теми знамениями, которые около этого времени появились на небе…
Однажды в начале апреля ее боярышни пришли к ней в терем перепуганные и рассказали, что вот уж три ночи сряду они и на часок заснуть не могут…
— Как наступит третий час ночи, так и явится на небе звезда новая, такая-то страшная! — говорили царевне боярышни.
— Да чем же она страшная? — спросила раз царевна Ксения.
— Да тем и страшная, царевна, что невиданная! Да вот еще говорят, будто такие звезды перед преставлением света будут… Так мы и боимся, не то ли это?
— Сегодня разбудите меня ночью — я сама хочу ту звезду видеть! — велела Ксения.
— Что ты, что ты, государыня! Как это можно! Да ты напугаешься, мы в ответе будем!
— Коли вы не разбудите, так я спать не лягу, пока не дождусь той звезды.
Боярышни пообещали разбудить царевну, и Ксения, ложась в постель, все думала об этой звезде, напугавшей боярышень.
Не удивительно, что и во сне ей пришла на память та сказка, которую она когда-то слыхала от бахаря. Он сам, этот неистощимый рассказчик, явился перед царевною во сне и говорил ей:
— Царевна! Это на небе та самая звезда объявилась, которая Ротригу Тальянскому знамением являлась. Так и знай: эта метла небесная — твоему отцу знамение! Сметет она с лица земли и его, и царицу, и тебя, и весь ваш род-племя!
Царевна в испуге отшатнулась от бахаря и вдруг услышала, что кто-то ее будит и окликает. Открыв глаза, Ксения при свете лампады увидала перед собой боярышню Вареньку, которая наклонилась над ее изголовьем и шептала:
— Государыня царевна! Встань, взгляни… Мы все обмираем от страха…
Царевна поспешно поднялась с постели, подошла к окошку, быстро отдернула занавес и увидела дивное зрелище: над Москвой горела огромная, яркая звезда, а ее красноватый, прозрачный хвост, изгибаясь, раскидывался на полнеба.
— С нами крестная сила! Помилуй нас, Господи! — шептали около царевны ее боярышни.
«Метла! Метла небесная!» — думала царевна, со страхом и сомнением вглядываясь в необычайное явление и невольно припоминая тягостные впечатления сновидения.
XVI
Конец Бориса
Царевна плохо спала ночь и целое утро думала о той хвостатой звезде, которая так напутала все население теремного дворца.
Все ее видели, все о ней говорили, все толковали ее явление по-своему. И Ксения, прислушиваясь к толкам, шептала про себя:
— Господи! Избави нас от всякие напасти!
Незадолго до обеда пришла боярыня-казначея и объявила царевне, что царица Марья собирается после обеда на богомолье в Симонов монастырь и приказала передать об этом царевне, чтобы та готовилась.
— Матушка царица едет в Симонов служить молебны о победах, — сообщила всеведущая казначея, — да кстати хочет о твоей судьбе у тамошнего схимника спросить. Сказывают, что муж прозорливый и постник великий!.. Многим предсказал, и ведь как верно!..
И казначея тотчас привела несколько примеров, и возбудила в царевне столь сильное желание услышать от схимника о своем будущем, что все неприятные впечатления ночи, все мрачные думы, передуманные поутру, отошли на второй план. Ксения пригласила боярыню-казначею с собой откушать и тотчас после обеда принялась вместе с ней выбирать себе ферязь для поездки на богомолье и подбирать к ней застежки понаряднее.
— Что это за беготня по лестнице? Ишь как развозились на сенях!.. Уж нет ли беды какой? — вдруг всполошилась боярыня-казначея, прислушиваясь к шуму, и тотчас же горошком выкатилась из терема в сени.
Царевна прислушалась. Шум продолжался и даже возрастал. Казалось, что шумят не только на лестнице и на переходах, со двора тоже долетал какой-то неопределенный гул голосов и шагов. Слышались восклицания… А там как будто даже и плач…
— Что это? Уж не пожар ли во дворце? — заговорили около царевны ее мама и боярышни.
— Ступайте узнайте, что там случилось! — сказала Ксения тревожно, обращаясь к боярышням, которые опрометью бросились в сени и еще скорее вернулись оттуда, бледные, растерянные.