Коридор кошмаров
Шрифт:
Аня пожала плечами:
– Я правда не понимаю, о чём ты.
– Ты совершенно не умеешь врать – и это при твоей-то профессии.
– Ну, ладно, ладно! – Аня подняла руки вверх, сдаваясь. – Помнишь я говорила тебе, что мне приснился сон?
– Конечно! Это же целое событие, учитывая, что тебе сны не снились… Сколько лет?
– Пятнадцать.
– Пятнадцать. Если ты не врёшь, конечно.
– Ты сама сказала, что я не умею врать, – Аня заулыбалась. – Да и зачем? Мне сны перестали сниться сразу же после смерти
– Прости, конечно, за вопрос, но как именно умерла Яна? Ты никогда не рассказывала.
Аня убавила газ, переведя его в режим «Медленный огонь» и села напротив Марины. Долго молчала, прежде чем ответить:
– Во сне, – она улыбнулась, – врачи сказали, что быстро и безболезненно.
– Она была больна?
– Нет, но…– Аня нахмурилась. – Я не помню. Я совсем не помню ту ночь, когда Яна умерла. Словно её стёрли у меня из памяти и…, – Аня замолчала.
– И?
– Именно с той ночи я перестала видеть сны. Вообще. Ни разу. Ни единого сна. До недавнего времени. А сейчас мне каждую ночь что-то снится.
– Ты думаешь, это плохо? Может, наоборот, это значит, что ты окончательно отпустила свою сестру?
– Мне снится Яна.
– Так в этом ничего необычного.
Аня покачала головой:
– Мои сны какие-то неправильные.
– В каком смысле?
– Не знаю, как точно объяснить, – Аня сцепила руки в замок перед собой. – Это как будто не мои сны. Вернее, как будто моё подсознание выдает мне старые записи моих собственных снов, которые я когда-то видела в детстве. А я просто стою и наблюдаю, – Аня рассмеялась и отмахнулась. – Да ну, ты всё равно не поверишь.
Марина поудобнее устроилась на стуле и серьёзно посмотрела на нее:
– Рассказывай.
***
Аня плюхнулась на кровать и достала из верхнего ящика прикроватной тумбы фотоальбом. Перелистнула несколько страниц и улыбнулась. На этом снимке им по пять лет. Аня с Яной держат за лапы надувного зайца, который по размерам раза в полтора их больше. Девочки в одинаковых футболках и шортах, с большими бантами и длинными хвостиками. Только Яна светится улыбкой, а Аня хмурится и дуется. Сразу после того, как папа их сфотографировал, она разревелась.
Аня первая увидела зайца в парке, подбежала к нему, обняла за правую лапу. Яна уцепилась за ту же лапу, крича, что она её.
– Нет, она моя, моя, моя! Я первая его нашла, значит, я буду держать его за эту лапу!
– Моя лапа! – кричала Яна и топала ногами. – Моя, моя, моя!
Напрасно папа пытался их успокоить – они выдёргивали друг у друга лапу несчастного зайца и наверняка подрались бы, если бы в дело не вмешалась мама:
– Анечка, ты же старшая сестра? – строгим голосом спросила она.
– Да, – шмыгнула носом Аня.
– А что должны делать старшие сёстры?
– Помогать младшим.
– Ты очень поможешь Яночке не плакать, если уступишь ей правую лапу зайца.
Сейчас Ане смешно вспоминать эту историю, а тогда было смертельно обидно, и она дулась на всех до самого вечера.
Аня перевернула ещё несколько страниц. На этой фотографии им по тринадцать. Они улыбаются. На заднем фоне застыло почти голубое море и два мальчика. Два абсолютно разных мальчика, в которых Аня и Яна были влюблены всё время, что они отдыхали в Анапе с родителями.
Им всегда нравились разные мальчики. Аню привлекали добрые и умные, а Яне нравились эффектные красавчики. Чаще всего они оказывались туповатыми и себе на уме. Как Гоша.
Интересно, какой бы у Яны был муж? Да и был бы вообще?
Аня долистала альбом до конца. Последняя фотографиея была её любимая – она даже продублировала её, чтобы держать на зеркале. Та, где Яна тянется, чтобы защекотать её, а Аня ставит младшенькой рожки.
Она провела по снимку кончиками пальцев и улыбнулась. Разве может быть робот из её снов той самой Яной, которую Аня знала и любила?
Она захлопнула фотоальбом и убрала его на место. Взяла с тумбы миниатюрные часы с чёрно-золотым песком. Перевернула. Прислушалась к тихому шороху песчинок.
Интересно, сколько времени сыплется песок? Аня нашла в мобильнике секундомер и снова перевернула часы, одновременно нажав на старт.
Пятнадцать секунд.
Аня снова перевернула часы. Эти пятнадцать секунд перетекающего песка зачаровывали её, а тихий шелест убаюкивал.
Аня зевнула и потянулась к тумбе, чтобы поставить часы. Второй рукой она оперлась мимо кровати и рухнула вниз, потеряв равновесие. Часы выскользнули из пальцев и, ударившись о паркет, разбились. Песок разлетелся в разные стороны.
– Вот чёрт, – Аня со стоном выдохнула и опустила голову на пол, легонько стукнувшись об него лбом.
***
– Аня, что-то случилось? Три часа ночи, – пробормотала Марина в трубку вместо приветствия.
– Я не смогла, – Аня ходила по комнате туда-сюда и грызла ноготь на мизинце.
– Что не смогла?
– Открыть дверь! Я сделала всё, как ты сказала. Я пришла туда, а они там стоят точно так же, как вчера, и дверь закрыта. Я ничего не смогла сделать. Мне так страшно ещё никогда не было!
– Так, погоди, погоди, погоди, – голос Марины стал серьёзным и строгим. Она окончательно проснулась. – Аня, успокойся. Сейчас глубоко вдохни и выдохни. Медленно. Несколько раз.
Аня набрала в грудь воздуха и тихо выдохнула.
– Всё? Тебе лучше?
Аня кивнула и села на кровать.
– Аня, ты ещё со мной?
– Да-да, извини, я забыла, что ты не можешь меня видеть.
– А теперь расскажи по порядку, что произошло, а то я ни черта не поняла из твоего невнятного бормотания.