Кориолан
Шрифт:
Идем на Капитолий. — Половину
Того, чем я владею, я бы отдал,
Чтоб это было ложью.
Ну, пойдем.
Уходят.
СЦЕНА 7
Лагерь неподалеку от Рима.
Входит Авфидий с одним из военачальников.
Так,
В нем что-то колдовское есть. Солдаты
Лишь про него толкуют. Имя Марций
Им служит предобеденной молитвой,
Питает их застольную беседу,
«Спасибо» заменяет за едой.
Да, вождь, на время этого похода
Ты отодвинут в тень.
А что ж мне делать?
Бороться? Это значит нашим планам
Колени перебить. Он и со мною
Надменней, чем я ждал, когда впервые
Мы обнялись. Но он всегда такой,
Его не изменить. Я извиняю
То, что исправить не могу.
Мой вождь,
Хотел бы я для твоего же блага,
Чтоб ты с ним власть над войском не делил,
А либо сам распоряжался, либо
Ему начальство сдал.
Тебя я понял.
Однако помни: он и не предвидит,
Какие обвиненья предъявлю
Ему я в день сведения всех счетов.
Хоть кажется — и сам он в это верит,
Да и толпа, наверно, так же мыслит, —
Что он походом и делами вольсков
Руководит отлично, что дерется
В сраженьях, как дракон, что стоит только
Ему взмахнуть мечом, как враг бежит,
Но то, на чем он шею в день расчета
Себе иль мне сломает, — впереди.
Ты думаешь, что Рим он взять сумеет?
Все города ему сдались без боя,
А в Риме и сенаторы и знать —
Его друзья. Трибуны — не солдаты.
Народ же призовет его обратно
Еще поспешней, чем изгнал. И Рим
Он схватит, как морской орел рыбешку,
Которая сама к тому всплывает,
В ком видит прирожденного владыку.12
Сперва он верно родине служил,
Но устоять не смог под грузом славы.
Быть может, в том была повинна гордость,
Которая нас портит в дни успеха,
Иль вспыльчивость, которая мешает
Использовать разумно цепь удач,
Иль то, что от рождения ему
Присущи непреклонность и упорство,
Из-за которых на скамьях сената
Он
В дни мира столь же грозен, как в бою.
Из этих свойств любого (обладает
Он ими всеми, хоть не в полной мере)
Довольно, чтобы на себя навлечь
Изгнание и ненависть народа.
Он сам свои заслуги свел на нет,
Твердя о них кичливо. Наша слава
Лишь мнением народным создается.
Тому, кто стал у власти (пусть по праву),
Вернее нет могилы, чем трибуна,
С которой слышит он хвалу.
Гвоздь выбивается другим гвоздем,
Ломает силу сила. Ну, идем. —
О Кай, как только Рим возьмешь ты свой,
Я верх возьму, несчастный, над тобой.
Уходят.
АКТ V
Рим. Площадь.
Входят Менений, Коминий, Сициний, Брут и другие.
Нет, не пойду. Вы слышали, что он
Ответил своему вождю былому,
Любившему его нежней, чем сына?
Меня он тоже звал отцом. Что толку?
Идите вы, кем изгнан он, и, ниц
За милю пав перед его палаткой,
К пощаде на коленях доползите.
Уж если он Коминию не внял,
Я лучше дома посижу.
Он даже
Узнать меня не захотел.
(трибунам)
Слыхали?
Когда, забывшись, он сказал: «Коминий»,
Я стал о крови, пролитой совместно,
О дружбе нашей вспоминать. Он крикнул,
Что нет Кориолана, что отрекся
Он от своих прозваний и пребудет
Без имени, пока себе другого
В огне пожаров гибнущего Рима
Не выкует.
Спасибо вам, трибуны!
Вы крепко потрудились, чтобы уголь
Подешевел. Вас будут помнить в Риме.
Сказал я, что пощаду дать тому,
Кто ждать ее не вправе, — благородно.
Ответил он, что глупо государству
Просить того, кого оно карает.
А что ж еще ему ответить было?
Его просил я пожалеть друзей.
Он возразил, что недосуг ему
Перебирать прогнившую мякину,