Кормилица по контракту

Бочарова Татьяна Александровна

— Да перестань ты. — Валя досадливо отмахнулась.

Ей вовсе не нужно было, чтобы Тенгиз бросал к ее ногам роскошные подарки. Она вполне согласилась бы на простое, тихое семейное счастье, чтобы все было, как у людей — взаимное доверие, забота друг о друге, по выходным — гости или развлечения. И… и обязательно малыш. Мальчик или девочка — все равно. Главное, чтобы он был здоровенький, веселый, краснощекий, как Антошка, чтобы тянул к ней ручонки, смешно и трогательно лопоча «ма-ма-ма».

Ах, когда

все это будет и будет ли?

Валя не смогла подавить вздох и опустила глаза. Тенгиз настороженно глянул на нее.

— Что-то не так, Валя-Валентина?

— Все так, Тенгизик. — Она не заметила, как назвала его привычным, ласковым именем, каким звала раньше, в дни их любви.

Зато Тенгиз сразу заметил это, лицо его засветилось радостью. Он вскочил с табурета, обнял Валю, крепко прижал к себе.

— Счастье мое! Птичка моя! Я все не могу поверить, что ты здесь. Никуда бы не уходил, сидел с тобой весь день, да нельзя.

— Иди, иди. — Валя, смеясь, осторожно освободилась из его рук. — Успеем еще вместе насидеться.

Она и сама была рада проснувшейся в ней нежности к Тенгизу. Она почти готова была поверить в то, что все может стать по-прежнему.

Он поцеловал ее в последний раз, тяжело вздохнул и пошел собираться.

Валя не спеша выпила кофе, съела гренки и одно яйцо. Потом проводила Тенгиза и взялась за уборку квартиры. Она решила, что к его приходу все должно быть не просто чистым, а сиять до блеска. Пропылесосила, вымыла полы, натерла мебель. К обеду ее одолела усталость. Валя подумала, что необходимо сходить прогуляться. Она оделась, взяла на всякий случай немного денег и вышла из дому.

Было свежо, но довольно солнечно. Под ногами шуршала опавшая листва. Валя неторопливо шла по тротуару, слегка раскачивая на плече маленькую, кокетливую сумочку.

— Девушка! — окликнул ее сзади молодой, женский голос.

Она обернулась. Рядом стояла совсем юная девчушка с коляской. На вид ей было не больше семнадцати. В коляске важно восседал пухлощекий карапуз и деловито пускал слюни. При взгляде на ребенка Валю тотчас охватила глубокая тоска.

— Что вам? — сухо спросила она у девчонки.

— Закурить не будет? — та по-свойски подмигнула. — Понимаешь, подруга, муж — ну просто зверь. Как малой родился, так он сигареты из дому выбросил и каждый день мои карманы обшаривает — упаси Бог, найдет там хоть четверть пачки. А мне без курева — смерть, я с тринадцати смолю.

— Ну и дура, — спокойно проговорила Валя, не спуская глаз с малыша, — у тебя такой славный сынок, ты ж небось кормишь его.

— Кормлю, — подтвердила непутевая мамаша.

— Ну вот. Хочешь травить его табаком?

— Да я ж совсем чуть-чуть. Чтоб нервы успокоить. — Девчонка скривила жалобную физиономию.

— Нервы! — презрительно хмыкнула Валя.

— А

что ты смеешься? — обиделась ее случайная знакомая. — Знаешь, каково это, родить? Врагу не пожелаю. Моя бы воля, сделала бы аборт, не раздумывая. Это все Димка, черт бы его взял. Ему-то уже двадцать пять, а мне только восемнадцать будет. Я еще пожить хочу, погулять. Так нет, уперся рогом — подавай сына. Вот, пришлось подавать. — Она кивнула на ребенка и вздохнула. Затем завистливо оглядела Валю с головы до ног и сделала вывод: — Ты-то, небось, свободна, существуешь в свое удовольствие, счастливица.

— Да ты… что ты вообще понимаешь, дуреха! — У Вали от гнева и горечи даже дыхание перехватило. — Мне бы оказаться на твоем месте! У меня ребенок умер при родах. Девочка. А муж меня в это время бросил.

Девица прикусила язычок и испуганно смотрела на Валю густо подведенными, хорошенькими глазками.

— Прости, пожалуйста. Я не хотела. Прости. Тебя как зовут?

— Валя.

— А меня Дарья. Я тут рядом живу. Димка мой водителем работает, на фирме. Если что надо, поможет, подбросит, куда скажешь.

— Никуда не надо, — уже мягче проговорила Валя. — Я сейчас не одна, у меня есть мужчина. А ты бы перестала дурака валять, растила бы своего малыша и радовалась.

— Да я радуюсь, — Дарья неуверенно пожала плечами, качнула коляску и, сложив губы трубочкой, неожиданно загудела на одной монотонной ноте: — Рыбка моя, птичка, сыночка, золотой!

В ответ на это пацан сморщил пухлую мордаху и зашелся громким ревом.

— Ну вот, — расстроилась Дарья. — И так всегда! Ты к нему с лаской, а он… — она с досадой махнула рукой и отошла от коляски.

Ребенок тут же смолк и принялся сосать кулачок.

— Весь в отца, — сердито проговорила Дарья. — Характер такой же стервозный, не знаешь, как подступиться.

— Дай-ка я, — попросила Валя, наклоняясь над коляской, — можно взять его на руки?

Дарья утвердительно кивнула.

— Валяй, бери. Если честно, я б тебе его на весь день отдала. За полпачки «Винстона».

— Придурочная. — Валя усмехнулась, покрутила пальцем у виска. Потом осторожно достала пацаненка, прижала к себе. Тот молчал, сосредоточенно глядя на нее серыми глазенками, почти начисто лишенными ресниц.

— Смотри-ка, — удивилась Дарья. — Даже не орет. Слон в зоопарке сдох.

— Чего ж ему орать-то? — проговорила Валя, ласково поглаживая малыша по щечке, как делала это с Антошкой, — он же нормальный, а не такой лох, как его мамашка. Правда, маленький?

Мальчонка в ответ широко улыбнулся, демонстрируя беззубые десны.

— Слушай, придумала! — Дарья хлопнула себя по лбу. — Иди к нам няней. Димка тебе заплатит, он у меня неплохо зарабатывает. Иди, а? Я хоть вздохну наконец спокойно.