Корни небес
Шрифт:
Он спросил меня:
— Кто ты, сын мой?
Я не ответил.
— Нам надо идти, ваше высокопреосвященство.
Кардинал Альбани сделал нетерпеливое движение.
— Бедняжке плохо. Ему нужна помощь. Мы возьмем его с собой.
— Но мы не знаем его, ваше высокопреосвященство. Быть может, он…
— Я знаю, кто он. Он человек, которому нужна помощь. Не спорьте, капитан.
Капитан…
Это был Томмазо Гуиди, человек, чье место я занял два года спустя. Человек, поставивший точку своей жизни, выстрелив себе в висок из пистолета и оставив мне полное указаний письмо, в котором он ни слова не говорил о том, почему сделал это, но давал
Чтобы лишить себя жизни, он вышел наружу. Он сделал это в месте, где вода на следующее утро должна была унести его прочь. Альбани проявил уважение к его желанию. Укрывшись пластиком, дыша через наши самодельные противогазы, мы смотрели, как темная вода медленно подбирается к телу, которое мы обернули простыней.
Вода приподняла ткань, дошла до руки и задвигала ею — будто тело махало нам ей, прощаясь. Потом волна подняла труп и унесла его прочь, к морю.
С того дня я то, что я есть. Швейцарский гвардеец. Человек, призванный служить Церкви. И несмотря на все то, что вы можете думать обо мне, я преданный солдат. Я никогда не думал, никогда, ни единого мгновения, нарушить данное мной слово. Я дал присягу, произнеся традиционную формулу. И то же сделали мои люди. Мы не предадим, — произнося эти слова, Дюран странно смотрит на меня. Он делает ударение на «мы».
«А кто, кроме вас, по-твоему, мог бы предать?» — думаю я. Но не говорю.
Вместо этого я произношу:
— Ты сказал, что это рассказ о привидениях.
Капитан улыбается:
— Это и есть рассказ о привидениях. В нем говорится об одном человеке, бледном как привидение, и о другом, который убил себя, и о его трупе, который двигается на воде и делает нам прощальное движение рукой. Говорится о мире, превратившемся в огромные руины. Говорится о группе из четырех выживших, идущих по галереям Музеев Ватикана в поисках способа спастись от конца света. Но где укрыться, когда наступает конец света?
«В Замке Святого Ангела, — сказал капитан Гуиди. — Но надо идти туда обходными путями. Пассетто непроходим».
Пассетто — это находившийся на возвышении проход, который вел из Ватикана в Замок Святого Ангела. Папы пользовались им как запасным выходом в случае опасности.
Дорога, по которой мы шли к нему, определенно была не самой короткой и не самой удобной. Но она была единственной оставшейся.
Я не очень хорошо помню, как мы добрались туда. Моя память полна бессвязных воспоминаний. Вещей, которые я видел и которые хотел бы не видеть никогда.
Кто-то сказал, что нам повезло. Я так не считаю. Между смертью в одно мгновение, во вспышке взрыва и тем, чтобы чахнуть днями или даже неделями, как было суждено тем, кого мы встречали на нашем пути, бедным рассеянным, никем не направляемым душам…
Все те, кого мы встретили снаружи в тот день, сегодня мертвы. Это единственное, в чем я более или менее уверен. А как же удалось спастись нам, спрашиваете вы меня? Мы спаслись, потому что Гуиди позаботился обо всем. Перед тем, как выйти наружу, он сделал нам из имевшихся под рукой материалов противорадиационные
Смотрителей не осталось. Может быть, они вернулись домой, к родственникам? Мы ограбили… по-другому этого не назовешь… автоматы по продаже еды и напитков и пару баров по пути. Там находился супермаркет. Он оказался открыт, но внутри никого не было. Впрочем, время мародерства еще не пришло…
Мы потратили монетки по одному евро, которые были у нас в карманах, чтобы взять тележки. Потом, следуя указаниям Гуиди, доверху наполнили их вещами, которые он считал необходимыми: бутылками воды, консервами, средствами для оказания первой помощи…
Когда мы с переполненными тележками подошли к кассе, на одной из полок я увидел куклу. Это был Кермит, лягушонок из «Маппет-шоу». Я подумал, что он понравился бы моей младшей дочери…
И вот тогда я заплакал. Разрыдался, как теленок. Думая о Далиэль, о Шанталь и об Оливье…
Обо всем мире, который уже не вернуть.
Гуиди надавал мне пощечин, велев вывезти тележку наружу.
И так я и сделал…
Так и сделал…
Но вы хотите рассказ о привидениях. Вот и он. Сейчас.
Когда мы со своими тележками проникли в Замок Святого Ангела, мы сделали это не с главного входа, который был перегорожен. Мы вошли в воротца слева от массивных ворот, которые выдержали бы осаду. Вы знаете историю замка? Изначально это была не крепость, а гробница императора Адриана. Мавзолей Адриана.
На самом верху здания был бар. Холодильники не работали — во всем городе не было электричества. Гуиди сказал, что сначала мы должны съесть еду из морозилок, пока не растаял лед. А растает он скоро.
Замку Святого Ангела больше двух тысяч лет. Он может простоять еще столько же. Быть может, вечность. Он слегка пострадал, но совсем чуть-чуть: были разрушены несколько карнизов и одна башенка.
Той ночью мы поднялись на крышу, чтобы посмотреть на Рим.
Это было не совсем ночью, иначе мы бы ничего не увидели. Единственное освещение города шло от пожиравших его пожаров. Взорвавшиеся газопроводы, открытые языки пламени…
Мы слушали, по-настоящему не слыша, как капитан Гуиди объяснял нам техническую сторону конца света. Потом кардинал Альбани попросил нас помочь ему опуститься на колени. Он склонил голову и погрузился в молитву. С протянутыми руками он призывал благословение Божье на Вечный Город и на его жителей. И ни разу не посмотрел в сторону Ватикана.
Это сделал я.
Купол, тот самый, который римляне ласково называли «Куполоне», [53] обвалился. Галереи Бернини казались руками трупа, протянутыми к городу, чтобы обнять его. Но главное не это. Что-то странное… Что-то вроде северного сияния… занимало половину неба на востоке. Что-то красивое и ужасное…
Мы вернулись в свой форт и не выходили оттуда несколько месяцев.
Приходили новые люди, привлеченные объявлением, которое Альбани, несмотря на протесты капитана Гуиди, приказал повесить на воротах на входе в Замок.
53
Куполище (ит.).