Корни ненависти
Шрифт:
– Теперь жалобами занимается ваш брат, граф Нагорно. К кому из вас нам обращаться?
Я улыбнулся, изобразив спокойствие.
– Ко мне, разумеется. Он примет на себя дела, только когда я и вправду околею.
Все с облегчением рассмеялись.
Тело де Маэсту перенесли в дом, подняли по старой лестнице на господский этаж и положили на кровать, где всего несколькими часами ранее его дочь консумировала брак с моим вероломным братом.
– Ковщица здесь? – спросил я, раздевая покойника.
В этот момент
– Всем выйти, – приказал я.
Ремиро, пожилой слуга графа, и двое горожан, сопровождавшие меня в особняк, спустились по лестнице, которая скрипела и стонала под тяжестью их шагов.
Аликс, однако, не повиновалась. Выражение ее лица говорило: «Я ни за что отсюда не уйду».
– Как хотите. Вы умеете обращаться с бритвой?
– Раньше я брила отца и братьев. У меня твердая рука.
– На сей раз предстоит побрить кролика.
– Простите, сир?
– Или это сделаю я, а вы вскроете тело. Нужно торопиться, пока кто-нибудь не вернулся и не помешал нам.
Без лишних вопросов Аликс достала кинжал и отошла к окну, где было больше света. Я поднял тунику графа, чтобы разрезать живот и вынуть внутренности. Затем осторожно, стараясь их не касаться, захватил органы куском ткани и положил в умывальник.
– Принесите мне кроличью шкурку, Аликс. Надо потереть ее о внутренности.
– Что вы хотите узнать?
На шкурке выступили волдыри, часть кожи как будто обгорела.
– А вот что. Несколько лет назад один врач из Памплоны показал мне этот способ. Перед вами результат действия нарывника, если применить его в большем количестве, чем следует.
– Вы про тот бурый порошок, который солдаты используют в борделях, когда их подводит мужество?
Я улыбнулся.
– Для послушницы вы прекрасно осведомлены. От своих братьев, полагаю? – спросил я, пока не касаясь тайны ее трехвершинного головного убора.
– Да, от братьев, сир. Могу ли я по крайней мере перед вами не притворяться, что краснею от подобных речей? Быть хорошей христианкой так утомительно…
– Не притворяйтесь, меня трудно шокировать. Старый граф жил с женщиной?
– Говорят, после смерти жены он проливал слезы на ее могиле и предпочитал молиться у холодного алтаря, а не делить с кем-то теплую постель.
– Значит, он не нуждался в порошках.
– Если честно, мне трудно представить человека, более чуждого плотским желаниям.
– Тогда надо найти кого-нибудь, кто разбирается в ядах… – пробормотал я, помещая внутренности обратно в тело и стягивая пояс на тунике. – Не могли бы вы смыть кровь, избавиться от кролика и помалкивать о том, что здесь видели?
Не успел я озвучить просьбу, как Аликс быстро и четко исполнила мои указания. Вместе с тем девушка не производила впечатления покорной овечки. Напротив, она казалась бунтаркой, как и моя неукротимая сестра Лира.
К слову о ядовитых созданиях… Я разыскал Нагорно в маленькой мастерской, расположенной по соседству с семейной кузницей. Мой брат мог бы стать выдающимся ювелиром, не родись он в привилегированной семье.
При помощи миниатюрного молоточка Нагорно ковал из золота и эмали брошь с изображением орла, отгоняющего змею, которая обвила его шею.
– Мастеришь украшение для своей жены? В последние годы Церковь выступает против показной роскоши, – сказал я.
– Входи без стука, брат, – ответил он, не прерывая занятия. Глухой звук его голоса напоминал тихое шипение. – Для тебя дверь всегда открыта. Папа Целестин Третий [16] запретил преуспевающим купцам носить меха, драгоценные камни и пояса с вычурными пряжками. Но поскольку моя жена не из числа этих выскочек, ей не придется скрывать мои дары. Я рад, что ты жив, дорогой Дьяго.
16
Джачинто Бобоне Орсини – Папа Римский с 1191 по 1198 г.
– Однако куда счастливее ты выглядел вчера, когда считал меня мертвым, – заметил я, усаживаясь на столешницу.
Нагорно со вздохом отложил работу над украшением.
– Ты оскорблен, Дьяго? Кто-то должен был спасти нас от анархии, которую ты оставил после себя два года назад. Я сделал это ради нашей семьи.
– Женившись на моей нареченной?
– Ты исчез без объяснений, сказав только: «Я вернусь». Шли месяцы, и твое обещание выглядело все менее правдоподобным. Может, расскажешь, почему ты уехал?
– Не могу, Нагорно. Король Санчо Мудрый, прибегнув к завуалированным угрозам, поручил мне миссию, от которой нельзя было отказаться. Я не предвидел, что путешествие обернется столькими трудностями. Я до сих пор не побывал при дворе в Туделе, опасаясь, как бы король не отправил меня бог знает куда с еще одним рискованным поручением. Возможно, через несколько лет я смогу рассказать тебе, что произошло и во что я ввязался, но не сейчас, – солгал я. Нужно было выяснить, много ли знает Нагорно.
– Договорились, – кивнул он. Мой брат всегда умел вовремя отступить. – Ты в самом деле расстроен, что я женился на Оннеке? Для меня это стало настоящей жертвой. Ты ведь знаешь, я терпеть не могу брак. Сколько раз я оставался вдовцом?
– Слишком часто, – пробормотал я.
– Будь я уверен, что ты жив, никогда не женился бы на ней. Но Оннека отвергла два предложения руки и сердца, а тебе известно, что по законам Наварры женщина обязана принять третье.
– Кто сделал эти предложения?