Корни зла
Шрифт:
Франческа довольно робко предложила директору, что, возможно, школа должна принять на себя ответственность за то, чтобы упаковать и увезти вещи Трикси, но директор немедленно ответил:
— О, я думаю, мы не должны вмешиваться во все это.
— Но, понимаете, у нее не было настоящей семьи, — сказала Фран.
— Я знаю. Это очень тяжело. Конечно, вы прожили в этом доме последние несколько недель...
Какая забота. Фран решила, что сама с этим разберется. Полиция, казалось, искала конкретное завещание Трикси, но, похоже, оно было спрятано так, как если бы это была викторианская мелодрама и в последней
Банковские заявления и счета были в порядке, и единственным долгом Трикси были двести фунтов на ее кредитке с тех пор, как в прошлом месяце Трикси купила новую собачью конуру. Также оказалось, что дом полностью принадлежал Трикси, и это удивило Фран, которая предполагала, что была закладная на дом. Но, возможно, Трикси получила деньги или сам дом в наследство от своих родителей, ведь Фран знала, что они умерли, когда Трикси была еще очень молодой. Там также был сберегательный счет в строительном обществе и пара страховых полисов, оба со сроком действия на пятнадцать лет.
— Я думаю, она собиралась рано уйти на пенсию, — сказала инспектор Флетчер, готовясь оставить Фран одну с ее мрачным делом. — Ей было почти сорок, да?
Фран ответила, что она не знала точно, сколько лет было Трикси, об этом никогда не заходила речь. Она спросила, правда ли полиция считала, что кто-то совершил это кошмарное убийство из-за дома в северном Лондоне и из-за нескольких тысяч фунтов?
— Сейчас, мисс Холланд, мы готовы верить чему угодно и кому угодно. Но я должна сказать, что, мне кажется, это не связано с корыстным денежным расчетом. Пока что, кстати, мы не смогли найти никого из родственников, кроме старой тетки, по возрасту уже прабабушки, но даже самое живое воображение не сможет представить ее как убийцу.
— Я знаю, что Трикси ездила к ней по праздникам, — задумчиво сказала Франческа, — но мне кажется, ей по меньшей мере девяносто лет. Я думаю, она не смогла бы доехать даже до Ашвуда, не говоря уж о другом месте.
— Я тоже так думаю.
Итак, из всего этого получалось, что никто больше не был готов принять на себя ответственность за вещи Трикси. Фран подумала, что она может начать в пятницу, субботу придется провести в «Квандам филмс», раз уж ее об этом попросила инспектор, а закончить все в воскресенье. Будет не очень приятно прерываться, хотя она была заинтригована перспективой увидеть «Альрауне».
Она отдала собак в Службу защиты животных со строгими инструкциями, что собакам должны найти хороший дом, причем он должен быть сразу для всех трех. Трикси никогда бы не простила Фран, если бы ее обожаемых собачек разлучили, и Фран решила, что вполне можно согласиться с этим, чтобы ее потом не преследовало капризное и обвиняющее привидение только из-за того, что его собакам не нашли достаточно роскошного дома.
Сам по себе разбор вещей занял меньше времени, чем боялась Фран, и к середине воскресенья она разобрала уже больше половины. Работая, она думала о вчерашнем просмотре «Альрауне». Она считала фильм тревожным, но довольно волнующим.
Трикси была не очень аккуратна, но, по крайней мере, она не была сорокой, хранившей связки старых писем, открыток или даже фотографий. Только на шкафу лежало несколько снимков, спрятанных в большие конверты. Фран, которая любила разглядывать старые фотографии, даже
Но она с трудом представляла себе сегодняшних молодых людей, утаскивающих плакаты с поп-концертов или распечатки электронных писем. Это укрепило ее решение уничтожить все, оставшееся от этого ужасного брака: письма Маркуса, билеты в театр, счет из отеля, в котором они провели свой первый романтический уик-энд и не вылезали из постели, пока не пришло время ехать домой. Глупая романтика, цинично думала Фран и, с желанием выгнать Маркуса и его предательство из своей памяти, продолжала упорно работать, составляя опись мебели и содержимого ящиков и стенных шкафов. Неужели, если у вас нет семьи, вы становитесь просто напечатанным списком кастрюль, посуды и кретоновых кресел?
К середине дня она наконец-то закончила и стояла в спальне Трикси с ноющей спиной и мышцами шеи, с чувством неприятной неряшливости, жутко голодная. Люди, брошенные неверными мужьями, должны терять аппетит и растворяться до вида теней прежних самих себя, но Фран была не притихшей викторианской героиней или тонкой как палка моделью двадцать первого века, так что она не думала перестать есть только потому, что собиралась развестись. Она занималась тем, что таскала коробки, книги и одежду туда-сюда с самого завтрака и пропустила ланч.
Она вылила суп из какой-то консервной банки в кастрюлю, чтобы подогреть его, и включила духовку, чтобы сделать себе тосты к супу. Пока печка нагревалась, она просмотрела фотографии, которые принесла вниз, пытаясь распределить, кто кому и кем приходится. Женщина слегка деревенского вида, стоявшая перед милым старым каменным коттеджем, могла быть матерью Трикси, а женщины с прическами пятидесятых годов могли быть тетями. Даты стояли правильно? Да, почти так. Там была пара снимков крепкого, какого-то воинственно настроенного ребенка, в котором Фран через несколько мгновений узнала саму Трикси. Фотографии большей частью были сделаны в саду или были похожи на каникулы на побережье.
Но кроме этого там было кое-что весьма интересное. Фран перевернула последнюю фотографию из конверта, думая, что укажет все это как просто «фотографии» и впишет это в список для неизвестной старой тетки.
Последняя фотография была черно-белым снимком размером с открытку, и сделана она была в каком-то непонятном городе. На ней был в три четверти роста снят ребенок восьми или девяти лет в пиджачке из рубчатого плиса. У ребенка были глубоко посаженные глаза и темные волосы, которые падали на лоб, и что-то в его глазах показалось Франческе слегка холодным. Я бы не хотела встретить тебя в темной аллее в безлунную ночь, подумала Фран, а потом посмотрела на надпись на белой полоске у нижнего края фотографии и тут же почувствовала, будто гигантская невидимая рука сжала ее желудок.