Корнуолльские Ведьмочки и Аномальные Материалы
Шрифт:
Конечно, иногда папа говорил, что если бы хотел сына, то завёл бы мальчика, но юная мисс Киттлер категорически отказывалась носить платья, юбки и даже пальто — слишком неудобной была такая одежда. Услышав очередной отказ, папа демонстративно вздыхал и говорил «Тогда носи, что хочешь». Не стоит и говорить, что из-за подобного подхода Эрин завидовала половина живших в районе Девенпорта детей.
Единственное, что Эрин никогда не нравилось в собственной внешности — это корявый толстый шрам на левом запястье, возможно напоминавший морского конька. Шрам был у неё с самого детства, и один из первых осмысленных вопросов, который она задала папе, был как раз о том, откуда у неё взялся этот шрам.
— Ты получила
«Потом всё поймёшь» — означало, что задавать дальнейшие вопросы сейчас задавать бесполезно. Конечно, иногда «потом» означало «через месяц», или же «через неделю», но чаще всего ответы откладывались до недостижимой даты «когда повзрослеешь».
К десяти годам у Эрин скопилась большая толстая тетрадка неотвеченных вопросов.
К моменту когда папа и сам почистил зубы и побрился, Эрин уже вылила на сковородку яйца и готовила яичницу с беконом. Чай папа заварил, когда дочка спала, так что разлить его по чашкам было делом пяти минут.
Главным было не опоздать на поезд. Обычно Киттлеры бы поехали через Парк-Авеню, но на прошлой неделе на пересечении с Альберт-Роуд упала строительная плита. И хотя инспектор очень не любил пользоваться служебным положением, но объезд через Докъярд занял бы слишком долго. Джерард уже прикидывал, как бы побыстрее срезать на машине через парк (лучшим вариантом казалась широкая пешеходная тропа на перекрёстке с Ферри-Роуд мимо колледжа по Милн до пересечения с Портленд-Роуд), когда зазвонил телефон.
Это был старший инспектор Рассел Порсонби. И инспектор Киттлер ему был нужен на службе просто позарез.
— Помнишь этого урода из кафе «Эльвира»? — вместо приветствия, сказал Порсонби. — Его видели у Каменных Казарм пять минут назад. Бросай всё и лети туда.
— Рассел, я с дочерью…
— Слушай, в лицо его видели ты, Джонсон и Вудланд. Джонсон в Мидоус Вэлли, до Вудланда не дозвониться. Портрет, ты сам говорил, на него не похож. Констебли у парома уже изображают пугала, но если ублюдок не испугается подняться на борт — сам понимаешь.
Инспектор Киттлер понимал. Как и то, что поездку к тёте он обещал дочери ещё на день рождения. Тогда тоже пришлось отложить.
— Рассел, сможешь прислать констебля-стажёра? Я уже трижды, — для убедительности, Джерард увеличил количество сорванных поездок, — обещал дочери отвезти её к тёте на выходные. Билеты я оплачу, но там два с половиной часа в один конец…
— Он уже едет, — пообещал начальник. — Паром отходит через двадцать семь минут!
— Папа побежал к машине, — услышал детский голос старший инспектор Порсонби. — А когда меня повезёт констебль? И он будет в форме?
Через пятнадцать минут у дверей дома номер 222 по Фор-стрит остановилась самая настоящая полицейская машина, и самый настоящий констебль помог Эрин Киттлер погрузить в багажник сумку, а затем открыл ей заднюю дверь — на зависть всем соседским детям. А всего полчаса спустя Эрин, не смевшая поверить в своё счастье, сидела у окна поезда и впервые в своей жизни ехала куда-то без папы. Сопровождавшего её констебля Ферндейла девочка попросила сесть на соседнюю лавку, как будто она едет вообще одна. Полицейский согласился, но прежде чем Эрин села в поезд, предупредил, что если она что-нибудь выкинет, то он расскажет обо всём отцу, а тот посадит девочку в чулан до самого Рождества.
— Я буду хорошо себя вести! — пообещала Эрин. — Правда…
Хотя на самом деле Эрин не поверила констеблю Ферндейлу. Папа бы никогда не посадил её туда. Более того, он даже повесил на дверь чулана настоящий навесной замок — дочь слишком часто любила исчезать в его недрах, чтобы потом бегать по улице со старым пылесосом в роли верного робота Принцессы Леи,
У тёти Рейчел, кстати, была самая взаправдашняя сабля. И древние пистолеты, один из которых на прошедшее Рождество она подарила папе. Тот стоял на каминной полке на специальной подставке и вызывал удивление и восторг заходящих папиных гостей — чаще всего, таких же полицейских. «Томпсон, тысяча восемьсот второй» — гордо говорил им Киттлер-старший, — «Подарок из Канады». Пистолет был давней мечтой Эрин, но по непонятной причине, ей не удавалось до него добраться, как бы она не старалась. «Потом всё поймёшь» — как обычно, говорил папа.
Все гости были уверены, что в Канаде у Киттлеров живут родственники. Но на самом деле, тётя Рейчел приехала в Корнуолл из Ньюфаундленда несколько лет назад, а больше никого Эрин не знала. Да и фамилия у неё была совсем не Киттлер, если уж на то пошло.
Дорога заняла почти три часа. Эрин и констеблю Ферндейлу пришлось дважды пересаживаться на другие поезда, причём в последний раз вообще на тот, который ехал в обратном направлении. Один раз её даже сочли потерявшейся, и толстая леди в тяжёлом фиолетовом платье и сером расстёгнутом пальто даже пыталась выяснить, где её мама, хотя у Эрин был папа. Леди этого никак не могла понять, а констебль Ферндейл только стоял в стороне и улыбался, пока леди не начала звать полицию. Потом она почему-то очень обиделась, когда Ферндейл, которого она звала, подошёл и, вместо того, чтобы отвести Эрин в какую-то «комнату» сказал «Эрин, пошли, а то на поезд опоздаем!». Она долго на него кричала и даже покраснела, но констебль оставался жутко спокойным, хотя на его месте Эрин бы уже давно пнула фиолетовую леди по коленке. В общем, вёл он себя, как настоящий джентльмен из старых фильмов, и тотчас понравился девочке ещё больше. А вот на поезд они опоздали, и пришлось ждать следующий, хорошо ещё, что от Пензанса до Сент-Айвса поезда ходили часто.
Уже после Карбис-Бей Эрин подумала, что будет интересно посмотреть, как сопровождающий полицейский отреагирует при виде тёти. Хотя он и сказал, что созвонился с той по телефону и договорился о встрече на станции, вряд ли они раньше встречались. Из книжек Эрин знала, что такую одежду, которую носила тётя Рейчел во время своих визитов в Плимут, носили лет двести назад, причём мужчины. Наверное, все окружающие постоянно удивлялись тёте Рейчел, но её это не смущало. И хотя Эрин тоже не любила одеваться так, как положено девочке — по мнению многих взрослых соседей — её одежда всё-таки была более обычной. Хотя и не такой красивой, как у тёти. И сабли у Эрин пока не было.
На конечной станции Сент-Айвс Эрин сразу увидела тётю Рейчел. Вопреки ожиданиям, в этот раз она была в обычной, хотя и не менее красивой одежде. Эрин радостно взвизгнула и бросилась обнимать Рейчел, чуть не снеся её тяжёлой сумкой с размаху.
Констебль Ферндейл с удивлением смотрел на молодую девушку чуть старше его самого, выглядящую так, как будто она на секундочку вышла проветриться из консерватории, где даётся концерт для высшей аристократии. Широкие прямые брюки холодного чёрного цвета, такой же узкий приталенный пиджак с двумя рядами из трёх больших матовых пуговиц, вычурные кружевные рукава и столь же ажурное жабо ослепительно белой блузки, вкупе с чёрной же шляпой-федорой в духе гангстеров Чикаго 20-х годов смотрелись посреди дождливого перрона столь же дико, как любимые полосатые бриджи с подтяжками и трикотажная безрукавка его подружки где-нибудь в Виндзоре. Вдобавок ко всему, чистота костюма мисс Рейчел Преддек наводила на мысль о том, что и капли дождя, и брызги уличной грязи исчезают даже не долетев до него. Разве что повязанный на манер банта серо-фиолетовый шейный платок был немного заляпан чем-то тёмным.