Короче, Склифосовский! Судмедэксперты рассказывают
Шрифт:
— А для чего вам следователь нужен. Он же не при делах, за ним ничего нет.
— Он может кое-что прояснить о «Белом Беспределе». Он много общался с покойным майором и он может знать концы — ведь недаром он ушел из прокуратуры. Вы думаете он просто так ушел на вольные хлеба? А если он пришел на место майора. Я бы, господин Аналитик, на вашем месте забросил все дела и взялся искать этого следователя во все лопатки. А то, не дай Бог, — ехидно сказал хозяин, — он узнает всю правду о фотомонтаже?
Аналитик дернулся:
— А вы откуда знаете?
— Вот видишь, раз я знаю, значит, и другой может узнать. Все, свободен.
Аналитик домой ехал в препоганом настроении — его еще ни разу начальство так не отчитывало — как пацана. Потом, не доехав до дома, остановил машину и, отпустив шофера, пошел пешком. Зайдя в магазин, купил что-то к ужину и — неожиданно для себя — бутылку коньяка, и к нему пару килограмм яблок. Он любил закусывать спиртное яблоками. Подойдя к подъезду, он — руки-то заняты — с трудом набрал код и зашел в подъезд. Там у лифта он нажал кнопку вызова и…
— Привет, фотолюбитель, — раздался за спиной знакомый голос. — Повернись, только медленно! — Аналитик, холодея, оглянулся и увидел стоящего у лестницы Эдика. В руке у того был ствол:
— «Стечкин»… глушитель, — еще успел подумать Аналитик и в долю секунды, одновременно с дернувшимся стволом, понял…
Эдуард подошел к лежащему человеку, левая рука которого еще мелко-мелко дрожала и, подняв пистолет, выстрелил. Голова от удара дернулась и пол вокруг нее стал темнеть от казавшейся совсем черной крови, медленно вытекавшей из-под головы. Эдуард бросил пистолет на тело и пошел из подъезда, а за ним, гулко стукаясь о ступени, катились крупные желтые яблоки.
Труп Аналитика обнаружили жильцы и сообщили куда следует. Сначала приехали милиционеры, за ними оперативно-следственная группа и, найдя документы, позвонили в администрацию.
— Петр Карлович, — крикнула забежавшая в комнату-вагон Машенька…
— Вы что, Мария, себе позволяете, стучаться разучились! — рыкнул рассерженный хозяин кабинета…
— …убили, — дрожащим голосом сказала Маша.
Когда Петр Карлович приехал на место, там от зевак было не протолкнуться. Зайдя в подъезд, он расспросил оперативников, осмотрел тело сподвижника и медленно пошел на улицу. Там, остановившись у двери, он посмотрел на небо, окна соседнего дома, и в этот момент на него накатила такая волна жуткого страха, что он, видавший виды человек, оцепенев, замер на месте. В этот момент на лбу его брызнуло красным и вниз, на лицо покатилась все расширяющаяся струя крови. Ноги Петра Карловича подкосились, и он повалился прямо на асфальт. И только когда упавший мужчина мокро ударился лицом о заплеванный, весь в окурках асфальт, раздались многоголосые крики:
— Уб-и-и-и л-и!!!
— Так свершилось пророчество отшельника Авеля — проклятие запрещенного оружия настигло сына похитителя — Петра Карловича Эйхе, так закончилась история оружия из упавшего самолета. Так закончилась и моя история, — глубоко вздохнув, сказал Саша.
После этих слов в комнате повисла тишина. Молчали долго, и о чем слушатели думали — никто не знает.
— А что стало с Шурави? — спросил Самуилыч.
— А ему некуда было идти, некуда бежать — родни у него не было. Он просто исчез и сначала мы не знали куда. Только лет через пять он прислал мне письмо — вернее, мне его принес молодой человек, характерной «кавказской наружности». Из письма я и узнал, что Шурави в Чечне, у того самого Ахмеда, что он принял ислам и что там
— А еще — помнишь, ты говорил, что тебе не было страшно? Ну, когда тебя брали в заложники?
— А-а-а! Да все просто — когда подошли Шурави и майор, они улыбались — скупо, только глазами, и я еще там понял, что это — игра, что мне ничего не грозит.
— А оставшееся оружие — нашли?
— Нет. Оно ждет своего часа где-то в тайге — мальчишки его туда спрятали. И однажды кто-нибудь его найдет…
Клинок Бормана
— Ну, ты и наворотил Сашок, — удивленно проговорил Самуилыч. — Под конец и сам, наверное, запутался в героях и их поступках, а?
— Да, — несколько сконфуженно ответил Саша, — ваша правда. Сам не ожидал, что так длинно получится.
— А мне понравилось, — ответил Бурков. — Этот рассказ «причесать» бы как следует — и хоть кино снимай.
— Ладно, кто следующий будет сказку сказывать?
— Давайте я, — напористо сказал Эрик Дропман… — Значит, так, — откашлявшись, сказал он. — Это было уже после того, как я вернулся из Израиля…
— Слушай, прости, что перебиваю, но всегда хотел узнать, почему…
— Да все просто: вроде и устроились хорошо, и условия жизни были вполне подходящие, правда, работы по специальности не было, но самое главное — мне каждую ночь снился мой родной город, скалы, тайга и реки. Я даже к психологу ходил, но все тщетно, без эффекта. Мне помогала только лошадиная доза снотворного или выпивка… в лошадиной дозе. Тогда я подумал, подумал и вернулся в район работать. Это если вкратце. Ну, так вот продолжу сказку: любое утро судебно-медицинского эксперта начинается одинаково — ты приходишь в морг, простите, в отделение судмедэкспертизы, и смотришь по журналу, кто и с чем поступил…
— Ну, еще утро начинается с поездки на «труп», — перебил его Бурков…
— …а еще с похмелья, — ехидно сказал Боря Татаренко. — Это если про тебя говорить.
— Че, уж так сразу и с похмелья, — надул губы Сергей, — почему про меня?
— А ты не мешай рассказчику и не будет похмелья, — ответил Борис. — Продолжай, Эдик.
— Вот и в то утро, открыв журнал, я увидел, что есть три трупа: два по направлениям — для установления причины смерти и один — Опа! — с постановлением о проведении экспертизы. Взяв его, я с удивлением прочитал: «…так число… ага, вот… нанес удар ножом в область сердца… труп обнаружен… гражданин Х. задержан и пояснил…» Новости! А почему меня не вызвали на осмотр? То они на «висельников» среди ночи пытаются поднять, то на явное убийство не зовут. Потом, решив, что пусть идут они все лесом, позвал санитара, и мы пошли работать. Да, в постановлении прочитал указание следователя — изъять кровь, подногтевое содержимое и… все. Потом увидел приписку — нож из раны изъять, описать, упаковать и передать следователю.
— Николай, — кричу я санитару, — нож в ране?
— Какой… нож? — отвечает он.
Я — сами понимаете! — иду в холодильник. Смотрю: труп лежит на каталке. Мы его осматриваем и видим, что рана есть, а ножа в ней нет! Я даже на полу все посмотрел — может, где выпал? Ни фига, нет ножа…
— Да вытащили они его, а в постановлении забыли вычеркнуть, — сказал санитар. — Ну, их в… пошли работать!
Труп мы вскрыли довольно быстро, я все описал, изъял кожный лоскут с раной — ну все, как обычно.