Король-Демон
Шрифт:
У коновязи перед главным зданием стояло тридцать лошадей. Все они были оседланы и, судя по виду, только что совершили дальний переход. Я узнал одного породистого гнедого жеребца. На седлах висели колчаны с луками и стрелами, к стременам были прикреплены копья. Большинство лошадей было увешано переметными сумами с награбленной добычей.
Моему терпению пришел конец.
– Легат!
– Я здесь, сэр!
– Уланам спешиться и приготовиться к бою! Убивайте всех, кто будет вести себя враждебно! Пусть четверо
– Слушаюсь, сэр!
Два человека в боевых доспехах, высунувшись в дверь, увидели нас и, криками поднимая тревогу, бросились вперед, обнажая мечи.
– Легат!
– Стреляйте! – крикнул Сегалл.
Запели тетивы, и оба нападавших, получив по оперенной стреле в грудь, кубарем скатились по ступеням. Из дверей с криками выбежали другие.
Мой голос перекрыл общий шум.
– Тихо! – Наступила полная тишина. – Вы, – приказал я, обращаясь к нашему противнику, – бросьте оружие, иначе вас перебьют всех до одного! Считаю до пяти! Раз...
– Это мои люди, – прогремел другой голос, и на пороге появился Праэн, брат Маран.
Он был в кольчуге, в высоких ботфортах, с мечом в ножнах на поясе.
– Я приказал всем молчать, – крикнул я. – Граф Аграмонте, не мешайте моим людям, в противном случае будьте готовы к последствиям. Два! Три!
Мечи со звоном упали на землю; приспешники Праэна стали торопливо расстегивать пояса.
– Поднимите руки вверх! – рявкнул я. – Выше!
– Дамастес! – воскликнула Маран.
– Я приказал всем молчать! Она послушно умолкла.
– Легат, отведи задержанных в тот каменный сарай. Отбери у них все, что можно считать оружием, и освободи сарай от живности. Заколоти досками все ворота и двери, а до тех пор расставь везде часовых.
– Будет исполнено, сэр!
– Я сказал, эти люди находятся в моем распоряжении! – крикнул Праэн. – Вы не имеете права...
– Граф Аграмонте, – прервал его я, – я состою на службе у императора. Эти люди повинны в многочисленных страшных преступлениях, и я намереваюсь доставить их под конвоем в ближайший город, передать в руки правосудия и выдвинуть против них соответствующие обвинения. Я уже предупреждал вас об этом.
– И какие обвинения им предъявят? В том, что они расправились со зловредной мразью?
– В убийствах, сэр.
– Вы не посмеете!
– Уверяю вас, именно так я и поступлю, – сказал я. – Кроме того, возможно, я сочту необходимым выдвинуть обвинения против их предводителя.
– Черта с два! Эти доблестные солдаты помогли мне очистить землю от предателей! От Товиети! Вы не понимаете, сколько хорошего они сделали для нашей страны? Или вы сами один из убийц с желтыми шелковыми шнурками?
– Легат, – спокойно произнес я, – этот человек, судя по всему, не в себе. Он находится во владениях, куда доступ ему открыт только с моего разрешения. Возьми двух улан и выдвори его за пределы этих земель.
Легат Сегалл, поколебавшись, отсалютовал мне.
– Слушаюсь, сэр.
– Граф, у вас есть выбор, – продолжал я. – Вы покинете Ирригон по своей воле – или связанным и переброшенным через седло своего коня!
– Сукин сын! – воскликнул Праэн.
Однако, быстро сбежав вниз по ступеням, он взял у одного из солдат поводья гнедого жеребца. Вскочив в седло, брат Маран обернулся.
– Симабуанец, ты об этом еще пожалеешь! – бросил он. – Ты даже не представляешь себе, какое осиное гнездо растревожил!
Не дожидаясь ответа, он пришпорил коня, пуская его с места в галоп.
– Легат, помоги своим людям, – распорядился я и, спешившись, вошел в дом, не оглядываясь на Маран и Амиэль.
Маран отыскала меня в библиотеке.
– Я не могла поверить своим глазам! – воскликнула она. – Ты обращался с моим братом... с моим родным братом, словно с обыкновенным преступником!
– А он и есть преступник, – ответил я, стараясь сохранить спокойствие.
– Значит, ты забыл все клятвы и обеты и теперь считаешь себя вольным поступать так, как тебе заблагорассудится, – огрызнулась Маран.
Это переполнило чашу моего терпения.
– О каких клятвах вы говорите, миледи? – взорвался я. – Неужели вы полагаете, что я, женившись на вас, теперь обязан лизать задницу любому, кто носит фамилию Аграмонте? И должен закрывать глаза на преступления, совершенные вашим братцем? О каких клятвах идет речь? Я помню только клятву верности, данную императору, и брачный обет, который принес, беря вас в жены.
Эти клятвы я не нарушал и даже не помышлял нарушать. Напомню наш фамильный девиз: «Мы служим верно». А какой девиз семейства Аграмонте? «Мы поступаем так, как нам хочется»? Я прав, графиня? Именно это вы называете честью? В таком случае, если вы считаете, что фамилия Аграмонте каким-то образом дает вам право убивать невинных людей, я плюю на вашу честь, на ваше достоинство.
Маран, ты помнишь ту девочку? Вспомни и ребенка, которого потеряла. Как ты думаешь, дали ли несчастной матери погоревать, поплакать, прежде чем ей перерезал глотку твой ублюдок-брат?
Глаза Маран зажглись жестким холодом.
– Праэн назвал тебя сукиным сыном, – прошипела она. – Он был прав!
С этими словами она вихрем покинула библиотеку.
Мне пришлось подняться в нашу башню, чтобы переодеться. Дверь в спальню оказалась заперта. Амиэль притулилась на кровати в коридоре. Ее лицо осунулось, глаза распухли от слез. Мы не сказали друг другу ни слова. Зайдя в комнату, я взял все, что мне нужно, и вернулся в коридор. Амиэль посмотрела на запертую дверь спальни, потом на меня, и у нее снова навернулись слезы. У меня за спиной громко хлопнула дверь.