Король и Злой Горбун
Шрифт:
Виталий сел на стул, на тот самый, на котором прежде восседал парень с папкой. На нем были джинсы, спортивная куртка и не самые новые кроссовки. Так одеваются на загородную вылазку, когда собираются отведать шашлыка, а позже при луне попеть у костерка песни.
– Сколько их будет? – спросил Виталий, и я не сразу сообразил, что он обращается к Демину.
И Демин тоже не понял.
– Друзей твоих сколько будет? – уточнил Виталий. – Тех, которых ты сюда пригласил.
– Человек пятнадцать, – сказал Илья.
Я понял, что он лжет.
Виталий указал на дверь и сказал, обращаясь к своим спутникам:
– Посмотрите там, чтоб все спокойно было.
Двое из них вышли, один остался. Он держал в руке пистолет и, судя по выражению лица, готов был не раздумывая пустить оружие в ход.
– Что за комедия? – сказал я. – Решили поиграть в налетчиков?
Виталий посмотрел на меня полным ледяного холода взглядом. Какие уж тут игры!
– Ты зря заартачился, – сказал он мне. – Надо было подписать бумагу – и дело с концом.
– А зачем это тебе? Почему ты решил подставить Касаткина?
– Ошибаешься. Я действую по его просьбе.
– Ложь!
– Он действительно попросил меня об этой услуге.
– Ложь!
Виталий задумчиво посмотрел на меня.
– Почему же ложь? – спросил после паузы.
– Потому что здесь все на виду. Я как только тебя увидел, так сразу и понял.
– Расскажешь?
Проверял, действительно ли я догадался.
– Ты хочешь растоптать Касаткина, – сказал я. – Мы – все трое – подписываем договор о переуступке акций, после чего твои ребятки закапывают нас где-нибудь в близлежащем лесочке.
Я увидел, как Светлана с ужасом посмотрела на меня, но я намеренно говорил открытым текстом – она должна была представлять, что происходит.
– Потом, будто случайно, всплывает этот вот договор. Подписи Касаткина там, понятное дело, нет, но зато есть наши подписи. К тому времени наши трупы, конечно, уже обнаружат, а тут этот договор, и Касаткин обречен.
– Но ведь будет понятно, что все шито белыми нитками, – подсказал Виталий.
– Да. Но тут главное – раздуть скандал. И если даже Касаткин не сядет – из своего кресла он вылетит. Ты этого добиваешься, да?
Он не сразу ответил. Сидел и смотрел на меня, но меня не видел. Он мог бы и не отвечать, я знал дальнейшее лучше. Касаткин был для него очень сильным врагом, а в последнее время – и вовсе непобедимым. До убийства Гончарова сохранялось некоторое равновесие. «Стар ТВ» процветала и очень скоро должна была подмять канал под себя, но случилось то, что случилось, и за несколько недель они потеряли все, что имели. Своего лидера, Боголюбова, лучшее место в эфире, программы, которые составляли особую гордость, – они лишились этого, империя рассыпалась на осколки, и Виталий из последних сил пытался этому помешать, но не мог. Касаткин уже перехватил инициативу и продолжал наступать, дни империи под названием «Стар ТВ» были сочтены, и спасти их могло только крушение Касаткина.
– Он слишком зарвался, – сказал Виталий. – Его пора остановить.
Значит, я не ошибся. Главное для него – спровоцировать скандал. Крепко их прижал Касаткин. То, на что они решились, – это жест отчаяния. Совсем потеряли голову.
– Вы тоже не ангелы, – сообщил я.
– Ты напрасно защищаешь Касаткина.
– Я не защищаю.
– Он заслужил то, что получит. И если его не посадят, я его в конце концов прихлопну.
Виталий взял со стола папку.
– Так ты будешь подписывать?
– Нет.
– Почему? Касаткина жалко?
– Себя жалко. Потому что при наличии наших подписей мы вам будем не нужны.
– А вы нам и без подписей не нужны, – спокойно сообщил Виталий.
Убьют.
– Так зачем же тогда и Касаткина сюда мешать – если исход один? – пожал я плечами.
– Я все никак не пойму – ты за него, что ли?
– Я сам по себе.
– А чего же ты так о нем печешься? Мы же этой гниде предлагали договориться, он же у нас уже вот где был…
Сжал кулак и показал его мне.
– Когда же такое было? – не поверил я. – Что-то не помню.
– С ним же Огольцов разговаривал, и они уже почти обо всем договорились.
– О чем? – опешил я.
Это действительно было для меня новостью. Виталий посмотрел на меня и засмеялся.
– Да он же нам мстит! Ты понимаешь? За свои страхи, за то, что в тот раз в штаны наложил, его же Огольцов так хорошо пугнул…
– Гена? Пугнул? – еще больше изумился я.
Виталий склонился и сказал, глядя мне в глаза веселым и бешеным взором:
– Касаткина твоего предупредили, что пошла игра по-крупному и что он должен не мешать. Гена ему предложил долю, и этот козел согласился. Ты понимаешь? Он понял, что лучше хоть какие-то деньги, чем дырка в башке, и сам отдал нам прайм-тайм.
– Отдал Совет, – напомнил я.
– Ну ты что? – покрутил пальцем у виска Виталий.
Он, похоже, расстроился, что я ему не поверил.
– Совет – это для баловства. Там всем заправлял Огольцов, с молчаливого согласия Касаткина. И вдруг этот козел начал взбрыкивать.
«Вдруг» – это после гибели Гончарова.
– Гончаров – он чей? Ваш? – спросил я. И опять Виталий помрачнел. Не их он, понятное дело. Но с Касаткиным-то как?
– Я не верю в сговор.
– А мне это и не нужно, – сообщил Виталий.
Месть – вот что его сейчас занимает. Цель жизни.
Обо всем остальном забыл.
– Гончарова ваши убили? – спросил я.
Он бестрепетно посмотрел на меня. Они, они – точно. Запутались они в тот раз. Сначала думали, что их враг – Касаткин, и вдруг объявился этот Гончаров со своими угрозами. Переключились на него, а когда он был убит, с изумлением обнаружили, что ошибались – все-таки Касаткиным надо было заниматься, а теперь вот упустили время, да еще так подставились.