Король Мистрока. Красный Вестник
Шрифт:
– Кем ты будешь, ловец? – спросила Ингунн, нахмурившись.
Охотник помедлил с ответом. Он впервые видел Ингунн Жестокую из Бьорнбора вживую, до того ему лишь приходилось слышать о ее необычной внешности. Волосы цвета первого снега, нетронутая загаром кожа, кровавые глаза. Лицо женщины внушало ужас в той же степени, в какой услаждало глаз своей красотой. Причем красота конунга была превосходным отражением той самой женственной мужественности, которой поклонялись все северяне.
– Янг сын Гульфра, госпожа, большая честь встретиться с вами, – охотник еще раз ударил себя в грудь и в этот раз даже
– Половина вернулась в свои города, а часть воинов своего дома я отправила в Кистенфьорд, чтобы защитить поселение от набегов. К чему эти расспросы, говори за чем явился?
– Старший охотник был рад увидеть армию издали, поэтому послал меня к вам, чтобы пригласить на охоту.
– В данный момент я не снаряжена для погонь за зверьми подобающе. Мой конь не охотничий, а походный. – сурово ответила Ингунн.
– Я понимаю, конунг, но охота практически завершена, мы загнали огромного бурого медведя, старший охотник Тургер сын Оге предлагает вам добить зверя и забрать трофей себе в качестве дара за объединение севера!
Ингунн молчала с минуту, затем спешилась со своей лошади и подошла к Янгу.
– Я возьму твоего скакуна и нагоню старшего охотника сама. – строго произнесла конунг.
Янг послушно уступил место в седле и отошел с тропы. Ингунн ловко взобралась на чужого жеребца и прошла верхом пару кругов, проверяя податливость животного.
– Неплохой скакун, откуда он? – спросила Ингунн, глядя на охотника сверху вниз.
– Он… из заграницы, госпожа. – виновато произнес Янг, опуская взгляд.
Ингунн восприняла это, как слабость и трусость, она уважала лишь тех людей, что не отводили взгляда.
– За границами Канта целых три государства, о каком из них ты говоришь? – спросила Ингунн.
– Королевство Вайнсбургов. – робко ответил Янг.
– Хм, – задумалась Ингунн, сделав круг вокруг испуганного охотника. – Из Холоборна, не так ли?
– Да, конунг. Это ведь не преступление?
– Нет, Янг сын Гульфра, не преступление. – произнесла Ингунн, и охотнику заметно полегчало. – Но я заберу скакуна себе, считай, что это еще один трофей в честь победы в войне. И я благодарна тебе за него.
– К-конечно, госпожа… – поник охотник, понимая, что не имеет права сказать ничего против.
– Свайн, – Ингунн обратилась к своему хускарлу, что держался верхом неподалеку. Тот сразу поднял голову, дожидаясь приказа. – Поезжай со мной.
– Конечно, конунг, это моя обязанность. – согласился хускарл Свайн.
Ингунн пришпорила жеребца и соскочила с дороги в гущину. Хускарл поспешил за ней, он не успевал за новой резвой лошадью конунга, ибо сам остался на фьеллском скакуне. Всадники проносились мимо высоких красных стволов сосен, густых пихт и старых раскидистых елей, что закрывали собой дневное небо. Ингунн очутилась на поляне лютиков. От стука копыт разлетелась стая синиц, засиживающаяся среди травы. Грозно закаркали вороны на ветвях сосен. Меж вечнозеленых вершин кружил сокол, он стремительно опустился и обхватил когтями перстную рукавицу сокольничего, рядом с которым стоял старший охотник, проводник по лесу и несколько подручных.
– Ингунн! – дружественно поприветствовал Тургер.
Он вышел навстречу конунгу и придержал коня,
– Тургер, рада тебя видеть, – слегка ухмыльнулась Ингунн и пожала старшему охотнику руку. – Как идут дела?
– Мы загнали медведя и ранили в артерию, на земле много крови, – Тургер указал на окрашенную траву и набрякшую землю. – След ведет в овраг. Там, за одной из ложбин, есть пещера, рев косолапого доносился оттуда последние полчаса, сейчас он затих, наверняка сил осталось совсем мало.
– Вы предоставили мне бессильного медведя и еще пожелали, чтобы я оставила его в качестве трофея? – возмутилась Ингунн.
– Простите, конунг, не хотел оскорбить вас.
– Мой отец бы повесил за подобное снисхождение. Я – не он, поэтому отделаетесь предупреждением.
– Простите, верховная властительница, если вы не желаете, то… – попытался исправиться Тургер.
– Не нужно извинений. Я помогу добить зверя, но трофея не возьму, оставите его себе, повесите голову на стену, а из шкуры сделаете новый плащ.
– Как прикажите. – согласился Тургер.
– Я спущусь здесь, а вы разделитесь и обходите овраг, чтобы не дать медведю отступить. Мало ли, у него второе дыхание откроется. Свайн, – конунг обернулась к своему телохранителю. – Ступай с Тургером.
Хускарл согласно кивнул. Старший охотник подошел к своей лошади и отстегнул лук со стрелами в колчане из черной шкуры северного лесного волка. Он протянул колчан конунгу, затем повел часть людей за собой, а часть – отправил под командованием сокольничего.
Ингунн спустилась в овраг, пробиваясь через плотные заросли крушины, волчьего лыка и кедрового стланика. В самой низине чернело округлое отверстие пещеры под обвалившимся склоном кряжа, уходящего вглубь леса. Из каменистого склона торчали извитые корни, обрамляющие подход к пещере, словно церемониальная арка.
Ветви сгрудившихся деревьев стали раскачиваться от играющего ими ветра, отчего ссыпались на землю кухты. Ингунн накинула капюшон, чтобы снег не налипал на глаза, и пригнулась, подбираясь все ближе к пещере. Полость не сильно углублялась в землю, но конунг по-прежнему не видела медведя. На миг ей показалось, что он мог притаиться где-угодно, спрятался среди травы и стал дожидаться, чтобы непутевые охотники сами бросились в его логово, которое он знал, как свои пять пальцев на лапе. Хрустнула ветка. Звук быстро разнесся по округе благодаря ветру. Ингунн натянула стрелу и всматривалась в кусты, выискивая в них хищника. Для своих исполинских размеров бурые медведи весьма умело притаивались. Звери в здешних лесах охотились и убивали куда дольше, чем это делали люди.
Зашелестела листва на склоне холма у оврага. Из зарослей показалось два кроваво-красных глаза. Ингунн собралась выстрелить, оттопырила локоть правой руки и задержала дыхание, но сомнение заставило ее промедлить. У медведей не бывало красных глаз, тем более они не светились так ярко даже в лунном свете.
Из кустов показалась голова, а за ней – остальное тело. Из-за плохого освещения и падающего с ветвей снега Ингунн не могла рассмотреть зверя, но определила, что цвет его шерсти – красно-рыжий, цвет киновари. Когда конунг скинула с макушки капюшон, то зверь крутанулся и юркнул обратно в чащобу, затерявшись там навсегда.