Король на площади
Шрифт:
— Хитро придумано, нечего сказать! — Он прошелся по комнате, выглянул в окно и ничего не увидел. Взгляд туманило не бешенство — неожиданно нахлынувшая усталость. Разочарование. Ну как же ты, Эмма… — Ты с самого начала это планировала?
— Что планировала?
Эмма медленно села, как будто тоже устала… или попросту старалась не рухнуть на стул. Он мельком подумал, что она должна была испросить разрешения, прежде чем сесть в присутствии венценосной особы, — и забыл об этом.
— Всё! — рявкнул он, резко разворачиваясь. С удовлетворением заметил, как
— Я ничего не планировала. Просто так… получилось.
Он кивнул.
— Конечно. Получилось. Давай-ка я попробую угадать. Ты вышла прогуляться — и заблудилась. А нашла себя уже в столице, так?
Эмма молча смотрела на него.
Я сказала:
— Так получилось…
И сама поняла всю нелепость и даже оскорбительность объяснения, которое ничего не объясняет. Прекрасный ответ, не правда ли? И ты как бы ни за что не отвечаешь, словно это жизнь сама спеленала тебя по рукам и ногам и отправила посылкой в почтовой карете!
— Так получилось?! — Меривший комнату шагами Кароль развернулся настолько стремительно, что я с трудом заставила себя не вздрогнуть и не сжаться. — И это все, что ты можешь сказать? Оставим в стороне нанесенное мне оскорбление… Но ты ведь пропала на моей земле! В моем Ристе! А значит, именно я и мои люди виноваты в твоем исчезновении. Из-за тебя я вынужден был разжаловать одного из лучших своих капитанов! Отослать из столицы оплошавших придворных дам!
Ох! Об этом я уж точно не думала: ни о реакции Силвера, ни об охранниках, ни даже об отце. Только о себе, всё лишь о себе.
Всё, что я сейчас могла сказать в свое оправдание, было лишь жалкое:
— Я действительно ничего подобного… в смысле, я не планировала побег, Кароль!
Осеклась.
— Простите, ваше величество…
У него дернулся рот.
— Да, на самом деле меня зовут по-иному! Как и вас, ваше сиятельство.
Я уязвленно вскинула подбородок. Хоть в этом он не может меня обвинить!
— Эмма — одно из имен, данных мне при наречении. А Торенц — девичья фамилия моей матери, — и уколола, хотя в моем положении было куда лучше помолчать: — Вам бы это стало известно, если б вы дали себе труд узнать хоть что-нибудь о своей будущей супруге.
— Ах, да-а! Вы же так обиделись, что я не явился к вам лично с комплиментами и подарками! А вы никогда не задумывались, что на то могли быть серьезные причины?
— О да, — отозвалась я не менее ядовито. — Я сама могу назвать их с ходу — важные государственные дела, не так ли?
Кароль… Силвер некоторое время смотрел на меня, сжав губы. Потом процедил:
— А еще вернее будет ответить вашими же словами — так получилось!
Он никогда не задумывался о женитьбе. Ему нравилось быть не привязанным ни к чему, жить легким на подъем, без оглядки на кого бы то ни было. Любовницы имелись, еще и с избытком, родня советовала остепениться, но не настаивала всерьез. Пусть вон его величество Аггелус обзаводится потомством, ему нужнее и важнее. Кто же мог подумать, что мужчина во цвете лет и здоровья уйдет из жизни так внезапно, не оставив после себя ни одного наследника!
Но, и надев корону, он продолжал отмахиваться от намеков, становившихся все прозрачнее и прямее, — а не пора ли наконец Ристу подарить королеву, а тебе — обеспечить себя наследниками? Дошло лишь, когда Силвер очутился на госпитальной походной койке после финального сражения с хазратской конницей. От многочисленных ран спать было невозможно, так что все лихорадочные ночи оказались к его услугам для сомнений и раздумий. И в одну из таких ночей пришла к нему простая и ясная мысль: а вот умри он сейчас, и его серебряный Рист, все его победы и достижения загребет под себя жирный слизняк Финеар… И всё лишь потому, что ему было некогда и неохота заниматься поиском королевы.
А ведь ему и искать особо не приходится!
Так что уже на следующее утро озабоченный секретарь записывал надиктованное послание — как он сейчас сам понимает, краткое и деловитое до оскорбительности: я, такой-то такой-то, передаю привет тебе, князь Рагнар, и желаю жениться на твоей дочери Хельге, а буде она уже замужем, на любой другой твоей дочери, лишь бы та была крепка и умом и телом. Приехать сейчас не могу, поскольку ранен, но ко дню прибытия своей невесты надеюсь подняться на ноги. Все союзные обязательства подтверждаю, брачный контракт прилагается… Когда секретарь попытался уточнить условия контракта, отмахнулся: «Нас в долги тяжкие не вгони и девицу не обидь. А вышлите бумаги сегодня же!» Бедный секретарь впал в тоску и отчаянье, но взывать было уже не к кому, поскольку король, сочтя вопрос решенным, провалился в беспамятный сон, который целители с одинаковым правом могли счесть и предсмертным, и сном выздоравливающего. Он выбрал последнее.
Предполагаемый тесть оказался понимающим и расторопным, незамедлительно (через каких-то пару недель) отправив в Рист свадебный поезд с дочерью. А вот что эта самая дочь, заочная силверовская невеста, тоже может выбрать, причем нечто совершенно неожиданное, никому и в голову не приходило…
Запыхавшийся господин полицмейстер влетел в дверь, как раз когда в комнате воцарилось звенящее молчание: Эмма явно не знала, что сказать, а он хорошо знал, но, как назло, не мог сейчас вспомнить ни единого приличного слова. Полицмейстер кинул быстрый взгляд на княжну, на короля и попытался принять свой обычный невозмутимый вид.
Силвер оскалился раздраженно:
— Что, Эрик? Боялся, здесь прольется чья-то кровь?
Эрик отвесил ему не привычный короткий кивок, как обычно наедине, — полноценный поклон.
— С приездом, ваше величество! Я просил передать, чтобы вы сразу же встретились со мной — в любое время дня или ночи, но, вы, видимо…
И не закончив, замер, изображая полный почтения вопрос всей своей тощей сутулой фигурой. Он молча смотрел на друга. А ты, видимо, собирался принять первый удар королевского гнева на себя? Чего ты боялся, Эрик? Что я излуплю ее, удушу, в темницу брошу — и тем создам нежелательный повод для межгосударственного конфликта?