Король ничего не решает
Шрифт:
Кайрис сняла щит и молча ушла, Барт помрачнел и аккуратно собрал своё творение в ладонь, посмотрел на Веру, спросил:
— Попробуем?
— Сначала испытания, — сказал министр, — потом проверка и все протокольные инстанции. Потом приходи за наградой.
Барт распахнул глаза, как будто только сейчас вспомнил, что за изобретение полагается награда, засиял, и тут же потух, посмотрел на заваленный книгами стол Кайрис, потом на Веру. Вера набрала воздуха, но министр заговорил раньше неё, высокомерным презрительным тоном:
— Ты победил, и ты получишь награду. Кайрис знала, что двоим я не
С лица Барта медленно сходило выражение потерявшегося щеночка, взамен появлялась очень взрослая циничная ухмылочка. Министр отражался в лице Барта, как в зеркале, это преображение было настолько пугающим, что Вера ощутила желание отойти, чтобы эти эмоции её не касались даже краем. Ей не хотелось в этом участвовать и не хотелось даже знать, что это когда-то где-то было, это вызывало отторжение и отрицание, жажду побега от реальности.
Она отвернулась, Барт поклонился и ушёл телепортом, министр стоял где-то у Веры за спиной, и она ощущала холодную тяжёлую благодарность судьбе за то, что на нём амулет, и поэтому она его не ощущает.
— Госпожа Вероника?
Его тон был таким самодовольным, как будто он обыграл весь мир, она ответила:
— Что?
— Ничего не хотите сказать?
Она проглотила всё то, что могла бы сказать, если бы они сидели вместе на какой-нибудь уютной кухне, когда-нибудь месяц назад, когда в её жизни не было никаких мужчин, кроме министра, и он это понимал, и вёл себя очень скромно и воспитанно, до поры упрятав поглубже свою хищную эгоистичную сущность. И сказала:
— Я не чувствую себя вправе критиковать вашу политику работы с подчинёнными.
— Это правильно, — довольно усмехнулся он, — но я имел в виду другое.
— Например?
— Например: "Спасибо, господин министр, что потратили такие деньги и добились такого быстрого результата, и я теперь могу телепортироваться без боли и страха, любое количество раз в день".
Говорить ему, что проблема уже решилась, было во-первых поздно, во-вторых как-то некрасиво, поэтому она молчала.
«Но если учесть, что кошмары сменились дворцом, то это тоже организовал министр, хоть и невольно. Да и телепортироваться мгновенно, без задержки в минуту, может оказаться удобно.
Но с другой стороны, если я не буду видеть дворец, то могу пропустить много интересного. Но ему я об этом не скажу.
Ладно.»
Она полуобернулась и медленно кивнула:
— Спасибо.
Министр с ироничной укоризной фыркнул:
— Ого, впечатляет.
Вера закрыла глаза, глубоко вдохнула и с каменным спокойствием поинтересовалась:
— В каком виде вам угодно получить от меня благодарность?
Он молчал, она не видела его лица, потому что прикладывала бешеные усилия, чтобы не видеть. Но слышала отчётливо.
— Ни в каком, забудьте.
Прозвучало равнодушно и прохладно, но Вера уже слышала этот тон, на балу, когда Рональд прошёлся по репутации матушки министра Шена, он отвечал таким
«А чего он ждал? Что я ему на шею брошусь, или в ноги упаду? Поклона ждал? Приглашения на пир в его честь? Оды в стихах?»
Она не собиралась делать ничего из этого, и вообще не ощущала желания с ним общаться, осадок от их разговора в лазарете дополнился свежими впечатлениями от министерской справедливости и воспитания детей, всё это вызывало желание просто держаться от него подальше, как можно дальше.
— Какие планы? — ровно спросил министр.
— Я заказала ужин, дождусь и пойду к Доку. Потом продолжу заниматься письмами.
— Ваши письма сгорели во время взрыва.
Прозвучало без малейшего сожаления, Вера даже посмотрела на него, чтобы убедиться — да, он не жалел, он прикладывал усилия, чтобы не выказать радость от такого удачного совпадения. Вера чуть улыбнулась и опустила глаза, сунула руку в карман, щупая твёрдый шнур конверта, тихо сказала, не сдержав волнующего предвкушения в голосе:
— Не все. Некоторые были у меня в руках, я буду изучать их.
— Как хотите.
"Дзынь."
Он развернулся уходить, но остановился и сказал через плечо:
— Когда соберётесь спать, скажите об этом Доку, но никому не говорите, где именно собираетесь провести ночь. Только мне, без свидетелей, и только тогда, когда я разрешу говорить.
— Хорошо.
Он молча пошёл к выходу, Вера не смотрела ему в спину, у неё всё болело от одного взгляда на это воплощённое напряжение.
7.39.22 Письмо генералу Чену
Ужин Дока принесли через минуту, она даже не успела открыть письмо. Решила не идти в лазарет, а остаться здесь — всё равно там не было необходимых письменных принадлежностей и нормального стола, а здесь можно было одолжить всё у Кайрис, она была уверена, что Кайрис не обидится.
Попросив специального мальчика в костюме официанта доставить ужин Доку, Вера аккуратно сломала сургуч с оттиском лаконичных иероглифов, и сняла витой шёлковый шнур, с удовольствием обернула его вокруг пальца, потом вокруг ладони — он вызвал невесомые мурашки. Она связала его в красивый узел и спрятала поглубже в карман, медленно открыла конверт, с трудом удерживаясь от желания потереться об него щекой — конверт тоже был тактильным кайфом, он выглядел как ткань, но форму держал жёстко, как картон, Вера не могла его понять, и от этого ещё больше хотела пощупать, обнюхать и попробовать на зуб.
Письмо она раскрывать не спешила — после такого аперитива, десерт хотелось немного отсрочить. Оно было написано на тончайшей невесомой бумаге, чернила просвечивали насквозь. В сложенном виде было непонятно, что там, но однозначно это был рисунок, длинные плавные линии.
Для начала она освободила половину стола, аккуратно сложив книги и записи Кайрис на второй половине. Потом выбрала несколько карандашей и наточила их до идеальности. С бумагой заморачиваться не стала, всё равно потом переписывать, и взяла одну из тетрадок Кайрис, открыв её с обратной стороны. И наконец, открыла письмо.