Король Пиф-Паф или Про Ивана не великана
Шрифт:
Проплывали понизу
Гусли,
Величали Ивушку
Грустной,
Проплывали поверху
Тучи,
Величали Иву
Плакучей...
С окрестных деревьев, вплетаясь в песню, понеслись тревожные трели соловьев.
Голос Ивы стал ещё звонче:
А теперь пойду
По дубравам
Хочешь - прямо,
Хочешь - направо,
Нету ни дверей,
Ни порога,
Мне теперь повсюду
Дорога...
От такой дерзости Чудовище даже оцепенел. Не знает что и сказать! А Души
Соловьёв возьму
Я на ветви,
Пусть расскажут людям
И ветру,
Что леса Чудовище
Душит,
Что пора спасать
Наши души!
Закончив песню, Души деревьев плюнули в сторону Чудовища и удалились.
А из-под земли стали выбиваться мухоморы и чертополохи. Все снаряжённые по-походному - с заплечными мешками, в шляпах. Только у мухоморов мешки красные, в белую крапинку, а у чертополохов - из продолговатых чертополошьих листьев. И там где они не выбивались, у окрестных деревьев тотчас опускались ветви и вяли листья.
Потом распахнулся зелёный куст, и на поляну выпорхнула Злючка-Колючка модная дама в зелёных туфельках на высоких колючках, в зелёном плаще и перчатках с крагами на колючках, с пучком из колючек на голове и с веером из длинных колючек в руках.
– Кавалергарды!
– оглядев своё войско, восторженно воскликнул Чудовище.
– Как есть, кавалергады!
– И простёрши руку, торжественно произнёс:
Всё кругом переиначу, Тишиной назначу гром, Мухомора я назначу При себе боровиком...
В ответ на эту речь вверх взлетели красные, в белую крапинку шляпы, и мухоморы, все как один, склонились в благодарственном поклоне. Чудовище ещё в больший раж вошёл:
Пусть крапивные гуляют,
Пусть крапивные поют,
Все поляны заселяют
И земные соки пьют!
Хороши лишь те, что плохи,
Обещаю я всерьёз,
Что при мне чертополохи
Расцветут пышнее роз!
При этих словах чертополохи упали на колени...
А Колючку, не иначе,
Как берёзой назовём.
Это значит, я назначил!
Я - гуляю! Мы живём!
Прижав руки к сердцу, Злючка-Колючка присела в реверансе, потом послала Чудовищу воздушный поцелуй и восторженно закричала:
– Чудовищно!
– Назначаю тебя своей придворной дамой!
– продолжал распоряжаться Чудовище.
– Эй, Дикий Хмель!.. Или нет в лесу такого?
– Как не быть, как не быть!
– выскочил из чащи Хмель, на ходу застегивая зелёный ливрейный фрак с вьющимися аксельбантами.
– С приездом, Ваша Немилость!
Всё ждали, когда же к нам пожалуете, не обойдёте. Дождались!
– Что ж не вьёшься тогда возле меня?
– усмехнулся Чудовище.
– А вот и вьюсь, а вот и вьюсь!
– заюлил Хмель и поднёс ему, непонятно как появившуюся в его руках, желудёвую кружку.
– Прошу, стопочка наилучшей белены.
Особой!
Его Немилость лихо опрокинул кружку и крякнул от удовольствия:
– Повторить!
Тут откуда ни возьмись выскочила на поляну Девка-Бузина в фартуке из лопуха. В ушах серьги из гроздьев бузинных ягод, острые листики на голове в бигудях видать врасплох застали, не успела прихорошиться. В руках у неё была вторая желудёвая кружечка.
Чудовище кружку взял и Хмелю поднёс. Но тот головой замотал, стал отказываться.
– Не потребляю-с! На молочной диете-с! Только для вас, Ваша Немилость...
– Ты же Хмель!
– удивился Чудовище.
Хмель вьюном прошёлся по поляне, взмахнул рукой - и среди деревьев вспыхнула неоновым светом вывеска: ТАВЕРНА "ЛЕСНАЯ МАЛИНА". Чудовище обрадовался, ногами затопал и закричал:
– Гуляй, крапивное семя! Заводи пир горой, дым столбом, дым коромыслом! А некрапивные пусть плачут! Почему-то мне приятно, когда плачут! Почему бы это, а?
Злючка-Колючка, влюблённо глядя на него, только руками всплеснула:
– Вы же Чудовище!
– Вот!
– назидательно поднял он палец и задумчиво огляделся по сторонам.
– Надо разведать, нет ли поблизости какого царства-королевства? А то кого обижать будем?..
При этих словах царь Горох, который всё это время на пеньке сидел, встрепенулся, с пенька соскочил и быстренько улизнул с поляны. Он побежал в соседнее царство-королевство, что расположилось сразу за лесом.
Там же ни о чём знать не знали, слыхом ни слыхивали, к завтраку готовились.
Прямо перед дворцом, с витыми башенками и шпилями набекрень, накрыли огромный стол, заставили его стеклянными сулеями, заморскими высокими бокалами, графинами и кувшинами с разноцветными соками. За стол уже уселся царь-прецарь, король-прекороль, граф-преграф, барон-пребарон всея Сказки Пиф-Паф. Сам мелок и худ, едва голова над столом торчит. Рядом застыла Нянюшка-мамка-кухарка-повариха. Сигнала к завтраку ждут. Вышли из дворца Часы Золотые Усы, на пьедестал взгромоздились, бить начали. Пиф-Паф с Нянюшкой пальцы загибают, считают. Часы Золотые Усы закончили бой, с пьедестала соскочили и, забрав его с собой, ушли. А царь-прецарь, король-прекороль и прочее радостно объявил:
– Ну, вот! Раз Часы Золотые Усы возвестили царский завтрак, так тому и быть.
Нянюшка-мамка-кухарка-повариха засуетилась, стала Пиф-Пафа потчевать:
Пей, батюшка, соки, Будешь высокий!..
От сока морковного Прибавится кровушки, От сока капустного Прибудет в головушке...
Пиф-Паф тотчас обиделся и отодвинул бокал с капустным соком:
– Это что ж, качан заместо головы? Но Нянюшка-мамка не растерялась:
Капуста кудрявая,
В серёдке извилины!
Пей, батюшка, соки,