Король-Предатель
Шрифт:
Скалозуб глубоко вздохнул. Сумасшедший день, не иначе!
«Ладно, неужели после всего пережитого я не смогу отделаться от нажравшегося в хлам взрослого мужика?»
Как учил его Хиггинс, он выдержал многозначительную паузу, прежде чем ответить на крайне важный вопрос хозяина дома:
– Уважаю! Ты, Фомлин, настоящий мужик! Герой! Спас меня! Вымыл! Накормил! – староста расслабился, расплывшись в довольной улыбке. – Ох, как я устал… Не покажешь, где в твоём доме мне можно поспать?
Услышав просьбу о помощи, спаситель обездоленных и безбородых
– Спать! Так… хм, – после долгих раздумий, владелец дома нашёл-таки решение проблемы. Как это часто бывает в подобных ситуациях, таким волшебным «решением» оказался громкий и требовательный призыв женщины. – Гмара! Гма-а-а-ра-а-а! Да, чтоб тебя! ГМА-А-РА-А-А-А-А!!!
Выскочившая из дома гномиха в сердцах хлопнула руками по бёдрам, набросившись на буяна:
– Чего развопился как резанный?! Совсем сдурел?! Соображаешь вообще?! – пожилая женщина буквально шипела на Фомлина. – Ужрался до зелёных соплей и давай на пол Квартала орать!
– Гма-а-а-ра, – тот выглядел невероятно довольным собой. – Безбородый хочет баиньки! Хде его кроватка?
Сердито взглянув на Скалозуба, Гмара повела того за собой.
– Поспишь тут с твоими воплями! Придурошный…
Пастырь поднялся следом за парочкой:
– Пожалуй, мне тоже не помешает вздремнуть, – пророк ласково похлопал по плечу собравшегося яростно протестовать Фомлина. – Позвать твоих друзей, Бойла и Кларка?
– Друзей? Да. Дру-у-у-зей! Гхм, гхм… БОООООИЛ!!! КЛАААРК!!! Боооил! Клааарк… Боил…
Пастырь захлопнул за собой дверь, немного приглушив зазывные крики старосты.
– Воистину, питие крепких напитков есть страшный грех, разжижающий мозги даже лучшим из нас.
Каморка, отведённая Скалозубу, располагалась на чердаке. Маленькое оконце выходило на пустынную улицу, уборкой которой никто не занимался последние лет, этак, десять. Контраст с ухоженным внутренним двориком вызывал неприятное чувство дисгармонии у привыкшего к порядку во всём законнорожденного.
Повалившись на металлическую, невероятно жёсткую и неудобную кровать, Скалозуб ощутил такое немыслимое блаженство, какое никогда не испытывал прежде, нежась на самых мягких перинах.
«До чего я дошёл… В кого превратился? Сколько времени прошло с начала моих злоключений?
Чувствую себя словно побитая собакоморда. Неужели боль позади или это лишь только начало новых испытаний на прочность? Праотец Всеобъемлющий, как же я устал…»
Скалозуб закрыл глаза, желая провалиться в целительный сон. Но прежде чем уйти в сладостное забытье, он успел послушать похабные песенки горланивших на пределе возможностей голосовых связок Фомлина и присоединившихся к нему Бойла и Кларка:
Всё могут короли – предатели они!И нет их злам числа – душа их не чиста!Но наш король – хуже, чем самый подлый вор!Всё что не мог создать —у народаГлава 8. Кайся грешник!
Рост есть медленный процесс, а не судорожный взрыв. Так же невозможно победить грех судорогою раскаяния, как познать целую науку мгновенным порывом мысли. Действительное средство внутреннего совершенствования – только в постоянном, терпеливом усилии, руководимом мудрым рассуждением.
– Скалозубик! Скалозубик! – кричала Бригитта, напутствуя уходящего гнома. – Возвращайся скорее мой милый!
Помахав рукой на прощание, Скалозуб свернул за угол, направляясь в поместье Кременькана. Ему следовало лично вручить свадебное приглашение чудаковатому гному. Об этом просила Бригитта, а значит, откладывать дело было нельзя.
Однако не успел Скалозуб сделать и пары шагов, как застыл, поражённый чудовищным зрелищем. Не веря своим глазам, он сморгнул, раз, другой, третий. Не помогло.
На протяжении всей длины улицы, через равные промежутки, болтались на столбах-светочах повешенные гномы. Светлокамни в навершии столбов были вынуты и вставлены во рты висельников.
Скалозуб развернулся, желая убежать обратно в поместье, но куда бы он ни смотрел, везде его ожидала одна и та же картина. Молодые гномы и старые, женщины и детишки, оборванцы и знать – казалось, все жители Оплота были развешены словно жуткие фонари, дабы освещать пустую дорогу. Не зная, куда деваться от безумного зрелища, Скалозуб помчался вперёд, стараясь не глядеть по сторонам.
Раскачивающиеся тела, мимо которых он пробегал, поворачивались вслед за ним.
«Не смотреть! Только не смотри по сторонам! – словно молитву твердил себе Скалозуб. – Праотец милостивый, прошу, помоги!»
– Кайся-кайся, грешник! – один из повешенных гномов выплюнул светлокамень и хриплым голосом рассмеялся.
Споткнувшись от неожиданности, Скалозуб с большим трудом сумел устоять на ногах. Невольно остановившись, он оглянулся на заговорившего мертвеца и с ужасом распознал в том Пастыря.
– А ты думал, все будут жить вечно? Ха-ха-ха, наивный императришка говённого корытца! «Проявленный явит себя через смерть всего сущего. Мною сотворённого, Мною и уничтоженного, и Мною же вновь воссозданного! Ибо нет ничего окромя Меня от века веков! Всё лишь иллюзия! Из ничего созданное в ничто, в итоге, и превратится!» – продекламировал пророк отрывок из последнего труда Мерхилека «О проявленной и непроявленной сущности», описывающего гибель вселенной и начало очередного цикла.
– Д-д-дедушка?… – тихо вымолвил шокированный гном. – Что произошло? Почему все мертвы?!