Король просторов
Шрифт:
— Даже об этом и не думай. Ради Шерни, откуда только берутся такие глупые бабы? Ну почему все мои противники как дети? Это несправедливо. Пошла прочь, девчонка!
Лерена выставила перед собой меч, пытаясь разглядеть в темноте очертания собеседницы, и коснулась острием ее шеи.
— Повтори еще раз. Мне не хочется сидеть здесь всю ночь.
— Рискни, — громко сказала Алида. — Она не шутит, — добавила она, обращаясь неизвестно к кому.
В темноте щелкнула тетива. Сила удара стрелы бросила Лерену на землю. Она вскрикнула, схватившись за пробитое плечо.
— Я здесь! — взвыла Алида, перекатываясь по траве. Среди безлунной
— Забери это… с меня! — истерически взвизгнула Алида.
Великан отбросил меч, подхватил безголовое дергающееся тело под мышки и оттащил в сторону. Алида поднялась и, вся дрожа, прижалась к слуге.
— Все… все, госпожа, — проговорил он сдавленным, не своим голосом.
Она судорожно обнимала его, постепенно приходя в себя.
— Кровь, — хрипло сказала она. — Я вся липкая… Вся.
— Больше я не хочу таких заданий, госпожа. Сначала я все время терял вас из виду… а потом стрелял вслепую! Ради Шерни, я ведь мог попасть в тебя, точно так же как и в нее… Еще немного, и так бы и случилось! Никогда больше, госпожа! Обещай. Если бы… если бы я попал в тебя… голос его сорвался.
Она сжала могучую руку.
— Идем отсюда…
Она сделала шаг и вскрикнула, споткнувшись обо что-то… Великан с яростью наклонился, нащупал это «что-то», схватил за волосы и изо всех сил швырнул в лес.
— Я хочу, чтобы ты знала, госпожа, — в гневе крикнул он, — что никогда я не убивал с большим удовольствием! Клянусь, госпожа, в этой женщине было нечто отвратительное!
— Идем отсюда! — повторила она, прижимая руку к отчаянно бьющемуся сердцу. — Наивные глупцы — проклятие этого мира… Но и мое благословение, ради Шерни…
До рассвета тело на краю леса успело окоченеть. Ненужная, бессмысленная машина, которой не станет управлять ни одна слепая сила, как бы ее ни называть — жизнь, мощь или как-то иначе… Зачем оживлять то, что не видит, не слышит, не мыслит?
В двадцати шагах дальше в лес, под ветвями орешника, первые падающие с деревьев листья цеплялись за нечто напоминавшее кучу засохшей травы… Растрепанные, слипшиеся от крови волосы скрывали голову необычной девушки, которой никогда не дано было жить. Израненное лицо утыкалось в землю… а присыпанные ею губы временами шевелились, словно повторяя чье-то имя, которое, однако, не могло прозвучать, поскольку не было легких, которые дали бы воздуха гортани… Лерена все еще видела… слышала… и чувствовала.
Тело похоронили двумя днями позже. Голову никто специально не искал, хотя достаточно было пройти туда, где смыкались кусты…
Но трупов, которые нужно было похоронить, хватало и без того.
Восстание.
58
— И все-таки никак не пойму, — недоверчиво наморщила нос Ридарета, что там насчет крепости? Я в этом совершенно не разбираюсь, но думаю, что для того, чтобы окружить целый город и порт стенами, какими-то башнями и всем прочим, потребуются многие годы… Десять лет? Двадцать?
Таменат склонился над столом, крепко упираясь единственной рукой в его крышку.
— Знаете, что такое Брошенные Предметы? На самом деле?
Раладан и девушка переглянулись.
— Много веков назад, — начал Посланник, протягивая руку к кубку с ромом, — Шернь сотворила Шерер. По каким причинам это произошло, мы не знаем. Но причины эти — единственный бог вселенной, бог, который правит такими силами, как Шернь. Этого бога-Причину мы зовем Забытым.
Раладан кивнул.
— Не понимаю, — тем не менее сказал он.
— Ну и хорошо, — согласился Таменат. — Чтобы понимать, на то есть такие старики, как я, а ты можешь верить мне на слово; если нет — иди занимайся своими парусами. Разум возник, как предполагают, — продолжил он, — лишь затем, чтобы стать на страже равновесия мира. Создатель разума не вся Шернь, а ее отдельная живая часть, одновременно являющаяся как существом (богом), так и чистой созидательной силой. Мы называем ее Ронголо Ронголоа Краф, или Великий и Величайший Спящий, или лучше — Не-Бодрствующий. Великий и Величайший спит себе (или, скорее, не-бодрствует) где-то в Безымянной Земле. Никто не знает, как он выглядит. К сожалению, а может быть, к счастью, он не слишком трудолюбив: просыпается раз в несколько сотен лет и сразу же дает разум очередному виду животных. Людям, котам и стервятникам он его уже дал. Страшно подумать, что когда-нибудь он может дать его свиньям или еще кому-нибудь, кто приятен на вкус.
Посланник выпил за здоровье молодых и закусил сушеной колбасой. Зубы у него были крепкие, как у коня. Ридарета, еще мало знавшая великана, в сотый раз за этот день бросила взгляд на Раладана, словно спрашивая, действительно ли именно так выглядит лах'агар, легендарный мудрец-Посланник. Она всегда — так же как и тысячи других людей — считала, что это обязательно должен быть седобородый, почтенный старец, излучающий силу, говорящий о Шерни с глубоким уважением и серьезностью… Этот же как ни в чем не бывало потягивал ром из кубка.
— Ронголо Ронголоа Краф, — продолжал с набитым ртом Таменат, — отец разума. Чтобы разум мог править миром, созданным Шернью, он должен был быть сотворен по ее образу и подобию. — Таменат покачал лысой головой: Но это не так. Ибо Шернь, за исключением Проклятых Полос, так или иначе ею отвергнутых, пребывает в идеальном равновесии. Тем временем разум (в особенности человеческий) формирует мир по-разному, лучше или хуже, но равновесия в том не видно. Отсутствие равновесия — всегда зло. Сказки, которые тебе рассказывал горбун в таверне, — обратился Таменат к Раладану, — звучат красиво, ибо идут вразрез с человеческим пониманием. Человеческим, — подчеркнул он, — ибо разум кота уже воспринимает мир несколько иначе, ему ближе разделение на правильное-неправильное, чем на хорошее-плохое. Полосы Шерни не плохие и не хорошие. Скорее активные и пассивные, хотя и это не вполне верно. Действие и противодействие. Таменат поднял свой кубок и протянул его Раладану. — Стукни. — (Сосуды легко ударились друг о друга, словно бокалы в дартанском тосте.) — Сейчас я показал вам, что происходит в лоне Шерни, — объяснил Посланник, по очереди показывая на кубки. — Темная Полоса и Светлая, ты ударил, мы оба почувствовали удар, действие и противодействие, кубки остались на месте, равновесие, — перечислял он.