Король решает не всё
Шрифт:
— Готова спорить, его не купили. Его точил кто-то из наших, причём из богатеньких, из тех, кто никогда в жизни не был на кухне и не знает, что кухонные ножи так не точатся.
— Да? — с фальшивой заинтересованностью подняла брови Вера.
— Да, — перекривила её блондинка, — кухонные ножи не полируют до зеркала, потому что к ним тогда овощи прилипают, и до такой остроты их не точат, просто потому, что это не нужно и опасно. Твой богатенький хорь не в курсе, что подарил тебе игрушку, которой ты можешь пробить себе руку насквозь.
— Не знаю, не знаю, — иронично протянула Вера, — лично у меня к нему ничего не прилипает, и я ни разу им не резалась, в отличие
— Нет, — скривилась Эйнис, высокомерно смерила взглядом кровящий порез на ладони и фыркнула, — это царапина, я не неженка, само заживёт.
— Твоё дело, — Вера подняла ладони с выражением лица «с больными не спорят», взяла свой нож, вымыла и стала резать хлеб.
— Так кто это? — не унималась Эйнис, — Эрик? Или Мартин? — Вера молча резала хлеб, напряженно улыбаясь и чувствуя, как терпение подходит к концу, блондинка продолжала допытываться: — Или Двейн? Кто?
— Эйнис, детка, — с лёгким раздражением вздохнула Вера, отрываясь от дела и глядя на блондинку, — не понимаешь намёков — я тебе прямо скажу, это глубоко не твоё дело, не суй туда нос, это неприлично.
— Значит, Эрик, — фыркнула девушка, закатила глаза и нервно прошипела: — Магия сисек, мать её! — Вытерла кровь с ладони полотенцем, комом бросила его на стол и резким шагом обошла Веронику, открыла холодильник и уткнулась в него, злобно сопя.
Вера молча дорезала хлеб, стала резать сыр, впервые обращая внимание, что к ножу действительно ничего не липнет. На её губах появилась мягкая улыбка, мысли нырнули в приятные воспоминания и купались там, смывая раздражение.
«Так значит, господин мой обожаемый министр у нас редкий мастер. Как интересно. И как приятно.»
Рядом злобно сопела Эйнис, доставая себе отдельную тарелку и делая отдельные бутерброды. Вероника забавлялась, видя кривоватые шедевры блондинки и специально делая свои бутерброды филигранно-идеальными, просто так, подразнить.
«Ты мне честно заплатишь за мои потрёпанные нервы своими, принцесска. Месть и справедливость.»
В гостиной раздались шаги, Вера обернулась и улыбнулась Двейну:
— Привет. Как дела?
— Госпожа, — он поклонился, официально, но с такой улыбкой, что она осталась довольна. — Борщ был отличный, Барт чуть не лопнул от счастья.
Вера улыбнулась шире и вернулась к бутербродам, услышала как за спиной Двейн подошёл к министру и сказал:
— Вот химанализ, вот магическая экспертиза. Жрецы пока не ответили, ждать или..?
— Ждём, — ответил министр, — свободен.
— Останешься на чай с бутербродами? — обернулась Вера, Двейн осторожно посмотрел на министра:
— Господин?
— Нет, он не останется, — ехидно вякнула Эйнис, — он на работе.
— Как хочешь, — тихо ответил министр Двейну, парень обернулся к Вере:
— Тогда останусь, у меня есть минут пятнадцать, всё равно ждать. Вам помочь?
— И ты туда же? — возмущенно выдохнула в потолок Эйнис, опять стала злобно кромсать ветчину тупым ножом, — не спецотдел, блин, а работный дом!
— Тебе что, борща не хватило? — без капли юмора смерил её взглядом Двейн, Эйнис задохнулась от возмущения и пару раз хватанув воздух ртом вхолостую, выдала:
— Да я его терпеть не могу!
— Зря, — невозмутимо пожал плечами Двейн, выключил чайник и стал доставать чашки, — какой заваривать?
— Маяльский, — ответила Вера, — в красной коробочке.
— Хорошо, — кивнул он.
— Плохо, — перекривила его Эйнис, — может, наша святая госпожа не будет решать за всех?
— Эйнис, — тихо, на грани шипения выдохнула Вера, переставая прикидываться расслабленной, — у тебя последний шанс заткнуться и спокойно выпить чай, и лучше бы тебе им воспользоваться.
— А то что? — издевательски сложила руки на груди блондинка, свысока смеривая Веру взглядом, — задушишь меня дойками?
— Что ты, это почётная смерть, ты её не заслужила, — с сарказмом протянула Вера. Положила нож, оперлась о тумбу и окончательно теряя добродушие, тихо рыкнула: — Деточка, слушай внимательно, потому что, как я вижу, кроме меня, тебе это рассказать некому. Во-первых, зависть ещё никого никогда не красила, и если ты не можешь с ней справиться, хотя бы скрывай, потому что это выглядит реально жалко. Во-вторых, — Эйнис вспыхнула и возмущенно открыла рот, но сказать ничего не успела, потому что Вера продолжила, — если ты вынуждена работать с человеком, который тебе не нравится, то для вас обоих будет лучше, если он никогда об этом не узнает, это называется воспитанность, такая специальная штука, которая помогает людям сотрудничать и не убивать друг друга. В-третьих, если ты кому-то хамишь, а тебе не отвечают, это не значит, что человек не может за себя постоять, это значит всего лишь, что он культурнее тебя, но если ты будешь долго и упорно пытаться, то можешь выхватить даже от культурного, так что не раскачивай лодку, целее будешь. В-четвёртых, не надо выяснять, кто кому что подарил и у кого с кем какие отношения, смирись, что у людей есть личная жизнь, которая тебя не касается. В-пятых, если люди хорошо друг к другу относятся и просто так делают друг для друга разные вещи, это ещё не значит, что они подлизываются или у них отношения, иногда бывает, что люди просто друг другу приятны и им несложно помочь. Возможно когда-нибудь, если сместятся звёзды и ты научишься не плеваться ядом во всё, до чего можешь доплюнуть, у тебя появятся друзья и ты попробуешь это на практике. И последнее, — Вера удовлетворённо посмотрела на чуть не лопающуюся от возмущения блондинку и максимально зубасто улыбнулась: — Если люди ведут себя приветливо, это нормально. А если взрослая кобылица ведёт себя как трёхлетняя принцесска, то это нихрена не нормально. Когда дети капризничают, это, может, и мило, может, кому-то нравится, я таких не знаю, но допускаю такую возможность. А твоё поведение — это ни с какого бока не мило, это похоже на симптомы умственной отсталости, в моём мире за это дают пособие по инвалидности.
Эйнис стояла красная, как рак, открывая рот и издавая какие-то слабые хрипящие звуки. Повернулась к министру Шену и посмотрела на него растерянным взглядом, чего-то безмолвно требуя, он тихо сказал:
— Жестко, конечно, но в целом… ты действительно ведёшь себя невоспитанно.
— И кто же это её такую воспитал? — с ядовитым сарказмом всплеснула руками Вероника, разворачиваясь к следующей жертве, — давайте подумаем вместе! — Она стала картинно загибать пальцы: — Патологическое любопытство, плюющее на личный комфорт окружающих; баранья упёртость и нежелание понимать намёки; абсолютное игнорирование правил приличия и потрясающее высокомерие! Никого не напоминает?
Министр застыл, чуть приоткрыв рот, как будто готовился возмущаться, но пока не придумал как. Вера развела руками с кривой ухмылкой:
— Что и требовалось доказать.
Рядом сдавленно икнул Двейн, Вера повернулась к нему и услышала ироничный шепот министра Шена:
— Молчи, Двейн, а то сейчас и тебе отсыпят.
Двейн резко сделал серьёзное лицо и уставился на Веру честными глазами, она молча поизучала его лицо, фыркнула и тихо сказала:
— Мандаринку будешь?
Двейн сдавленно прыснул и качнул головой: