Король Руси
Шрифт:
— Может быть соорудить навес над орудиями? — Поинтересовался командир артиллерии — Петр. Старший сын плотника, прибившийся к войску из-за способностей к учебе и в особенности математике.
— Влажность воздуха очень высока. Это ведь не ливень идет. Видишь какая водяная взвесь всюду. Словно и не дождь, а какая-то мерзкая пыль, которая просто висит в воздухе. Порох отсыревать станет прямо сразу. Вон — одежда вся насквозь даже под навесом.
— Ну… — попытался было сказать что-то Петр, но не стал, так как никаких мыслей в голову
— Конница по такой мерзкой погоде тоже воевать не станет, — заметил Оболенский. — Ни наша, ни ихняя. Лошади ноги переломать могут. Кому такое нужно?
— Надо бы лагерь нормальный ставить, — продолжал бурчать Иоанн. — Ох беда… из-за этой сырости у нас немало бойцов простудится.
— А чем тебе посад не нравится?
— Обороняться в случае чего как? Порядок поддерживать как? Чистоту? Нет, занимать посад нельзя. Разве что временно. Нужно лагерь ставить нормальный, чтобы все на виду, общественный туалет, плац и прочее. Иначе не только простудами обзаведемся, но и животом маяться начнем. Вот вам крест — не минет сия участь войско наше.
— По былому году как-то обошлось же.
— Так-то только через чистоту и порядок, что я в войске чинил. Болезнь живота она ведь грязь любит, немытые руки, воду не кипяченную и прочее все то, что я требую, а вам не нравится. Я же сказывал уже — такие боли бывают от попадания мельчайших тварюшек внутрь. Их жизнь в животе нашем боль и страданиям нам и приносит.
— Чудно ты говоришь… — покачал головой Оболенский. — Сложно в такое поверить. Как по мне, так лучше добре помолиться перед приемом пищи и надеется на то, что с божьей помощью обойдется.
— Когда делали так, как я велел, болели?
— Нет. Но…
— Что, но? Ежели кресалом бить о кремень — сыплются искры. Молись, не молись — сами они не появятся, ежели дело не делать. Причем делать правильно. Так и тут. Молись — не молись. Но ежели чистоту не блюсти, а воду не кипятить — не избежать нам всем «боевого поноса».
Иоанн хотел развернуть во всю ширь и, пользуясь моментом прочистить мозги Оболенскому, но развить тему не удалось. Подошел промокший вестовой.
— Государь, там от Твери к тебе пожаловали.
— Для переговоров?
— Не, — покачал головой вестовой. — Божиться, что свой. Говорит — пришел слова важные передать. Слово и дело государево!
— Ясно, — кивнул недовольно Иоанн и поежившись от сырости, приблизился к жаровне. — Ведите его.
Минут через пять этот кадр подошел. Не самая бедная одежда, но и не богатая. Слегка испачкана, но по такой погоде не удивительно. Продрог. Поэтому Иоанн, хмыкнув, кивнул ему на жаровню, дескать, подходи. И тот не стал ломаться — сразу подскочил и с удовольствием простер руки над горячими углями.
— Что тебя привело ко мне? — Поинтересовался наш герой.
— Новость тебе принес. Сбежал Михаил Борисович из города. Казну свою прихватил, дружину ближнюю и бежал тебя не дожидаясь.
— Куда?
— В Литву побежал, к Казимиру.
— Так чего бояре не выходят и со мной торг не ведут? А ли надеются, что я постою и уйду? Дождь не может идти вечно.
— То верно, — кивнул собеседник. — Но князь нас стращал, говорил, будто бы ты желаешь Тверь вырезать всю да разобрать по бревнышку.
— Ну и зачем мне это?
— Почто нам знать? Мало ли чем обидели тебя.
— Я ныне Русь воедино пытаюсь собрать. Чтобы единая была, как некогда при Владимире Святом. И Тверь один из важных городов Руси. Так отчего мне его своими руками изводить? Глупо же.
— Глупо, — кивнул переговорщик… или перебежчик, тут сразу и не разобрать. — Но все одно боязно. Да и словам Михаила Борисовича многие верят. И про тебя король, и про Казимира, который обещал помощь.
— Заграница нам поможет, — саркастично произнес Иоанн. — Запад с нами!
— Что? — Не поняли все присутствующие.
— Я шучу, — улыбнувшись, произнес король. — Страсть Твери к союзу с Казимиром не может не вызывать смеха.
— Отчего же? — Нахмурился тверчанин.
— Друг мой. Речь не идет о независимости Твери. Тверь потеряла свой шанс стать центром кристаллизации Руси. Могла. Без всяких споров и разговоров. Но лет сто назад. Теперь же речь идет только о том, к какой державе Тверь присоединится. К Руси или к Польше, ибо Литва ныне под пятой Польши. И если я заинтересован в сохранении Твери как крупного города, то Польша может им пожертвовать, поняв, что не в состоянии захватить.
— А в чем твой интерес? — Не унимал этот гость тверской. — В городе много твоих противников. Поступить также как с Новгородом не выйдет. Ежели имущество противников передать сторонникам, а самих противников выселить в Юрьев-Камский, то туда отправиться едва ли не вся Тверь.
— У меня не так много людей, в отличие от Казимира. Поэтому даже своих врагов я стараюсь не убивать, а применять там, где мы сможем оказаться друзьями.
— Если у тебя мало людей, то зачем Твери идти на твою сторону. Ты ведь проиграешь в этой войне.
— Я разгромил Рязань.
— Похвально. Но Тверь — не Рязань. Мы слышали, что ты сумел в битве на реке, применив хитрость и дьявольское оружие, побить их защитников. В Твери же сейчас сидит большая часть городового полка. Да и кое-кто из союзников. Так просто наш город тебе не взять. Кроме того, за каждыми из ворот уже сооружены завалы. Отчего внезапного натиска не выйдет.
— Вы считаете, что способны дождаться Казимира?
— Мы просто хотим разойтись миром.
— Не я первым повел свои войска на войну. Не ваш ли князь оскорблял меня и мою супругу на поминках моего отца? Не ваш ли князь задумал разорить посад московский, пожечь его и увести богатый полон из моих людей?