Король Севера. Измена
Шрифт:
Искренне ваш.
Х.»
Порыв ветра за окном хлопнул ставней о стену, и Моэраль вздрогнул от неожиданно резкого звука. Правая рука положила с десяток раз прочитанное письмо на стол, левая потянулась за второй бумагой.
«Я, король Таер Сильвберн, находясь в здравом уме, не уповая более на милость Богов, не посылающих исцеления, чувствуя, что жизнь подходит к концу, и не желая оставлять королевство на волю…».
–Быть не может, – прошептал Моэраль, едва шевеля онемевшими губами. – Этого не может быть…
Он
Таер никогда не скрывал, что юный Холдстейн подменял ему сына. Разочарованный в собственном отпрыске, король невольно искал в племяннике недостающие Линелю черты. И находил.
Возможно, этому способствовал сам Моэраль. Мальчишкой оказавшись при дворе, он был восхищен его великолепием. Но не только. Он будто поднялся на новый, ранее недоступный уровень. Тут заботы о собственных землях казались незначительными, тут решались проблемы целой страны.
Моэраль восторгался Таером. Вполне сознательно копировал его манеру говорить: короткими вескими фразами, одеваться: просто и строго. В пору, когда при дворе модным стало носить бороды, юный лорд Холдстейн и король вдвоем щеголяли чисто выбритыми подбородками. Однажды дядя заказал придворному живописцу портрет: король сидел в кресле, племянник стоял рядом. Когда картина была готова, Моэралю стало стыдно перед собственным отцом: на портрете он словно отказался от родства, став сыном Таера.
И все же…
Подпись на завещании была дядиной, сомнений не было. Печать тоже подлинная. Зачем бы кому-то их подделывать? И упоминание о Серой Лилии… Насколько Моэралю было известно, о разговоре в Серой Лилии знало только два человека, одним из которых был он сам.
Стоит ли верить письму?
Моэраль сгреб обе бумаги и направился к матери. Был бы жив отец, все стало бы намного проще. Но он умер несколько лет назад, и единственным советчиком Моэраля в эти годы была Кадмэ. Впрочем, их отношения портились, причем, портились стремительно. Возможно, это был последний раз, когда матери было суждено узнать о делах сына.
–Почему не спишь? – удивленно спросила женщина, едва лишь Моэраль приоткрыл дверь в ее спальню. – Время позднее.
–Ты сама не спишь, – усмехнулся он.
–У меня много работы, – Кадмэ приподняла за угол вышиваемый гобелен.
–Что на этот раз?
–Утиная охота.
«У тебя на уме одни гобелены», – с внезапной неприязнью подумал Моэраль.
–Ты ко мне по делу? – казалось, от пронзительного взора Кадмэ не укрыться и в подвале.
На несколько мгновений Моэраль пожалел, что пришел, но было уже поздно.
–Прочти.
Кадмэ недоверчиво взяла пергамент. Моэраль долго ждал, пока мать разберет чужой витиеватый почерк. Особенно долго она рассматривала печать, поднесла к самому носу.
–Это не подделка.
–Я пришел к такому же выводу. Но все равно не верю.
–Почему? – Кадмэ подняла на сына сияющие глаза. – Ты был любимцем Таера!
–Но предпочесть племянника… да кому мы врем! Если я и прихожусь ему племянником, в лучшем случае семиюродным!
–Не семиюродным! Ты гораздо ближе ему – Бран Холдстейн недаром взял в жены Элию Сильвберн, а Элия…
–Их наследник умер, дочерей раздали замуж, – отмахнулся Моэраль. – Таер был мне дядюшкой по традиции и духу. Кровь значения не имела.
Кадмэ задумалась.
–Серая Лилия?
–Это таверна для благородных в Сильвхолле. В ней я однажды имел откровенный разговор с хорошим человеком. Так что ты думаешь о письме?
–Ты точно знаешь, кто его написал?
–Да. И в этом человеке я уверен.
–Почему он написал тебе?
Моэраль задумался.
–Мы дружили, когда я жил при дворе. Но дело не только в этом. Он предан Таеру. Возможно, просто желает исполнить его волю.
Кадмэ промолчала.
–Внизу ждет гонец. Ему нужен ответ, – напомнил Моэраль.
–И какой ответ ты намерен дать? – лицо Кадмэ светилось, как бы она ни пыталась этого скрыть. Подозрительная от природы, она сразу поверила в правдивость жалкой писульки, а вот Моэраль…
–Я буду думать. Пока не проверю, насколько написанное соответствует действительности, не приму решения.
«Ваше Величество!
Сердце мое ликует. Будь благословен день, когда Его усопшее Величество принял это решение.
Знайте, наш род всячески поддержит Вас. Однако, ежели Вы сочтете необходимым отказаться от груза короны, я просил бы Ваше Величество оставить в тайне… »
Так начиналось второе, полученное через два дня после первого, письмо. Писал лорд Сольер – один из десятка лордов-наместников севера. Впрочем, влияние Сольера ничуть не мешало ему беспокоиться о своей судьбе, буде письмо попадет в чужие руки. Или если Моэраль откажется от трона, а Сильвберн узнает о поддержке, оказанной Сольерами сопернику. Сольер уверял, что при необходимости готов предоставить Моэралю в распоряжение обоих сыновей. Но просил не распространяться о предложении, если поддержка Холдстейну не понадобится.
Очень осторожно и умно.
Однако, возможная помощь Сольеров не выглядела большим преимуществом. В последние годы их род испытывал много трудностей. Сольеры теряли деньги и людей, и вряд ли были силой, способной оказать Моэралю настоящее содействие.
–Я, король нищающих северян и верных энтузиастов, – с горькой усмешкой пробормотал Моэраль, едва закончив чтение. – Людей, которые боятся обнаружить лояльность своему правителю.
Решение так и не было принято. Гонец от западного лорда, незамысловато подписавшегося «Х.» четвертый день пьянствовал на кухне, доводя кухарку до отчаянья. Кадмэ жаловалась, но делать было нечего: таверн в Холдстейне не водилось.