Король Севера. Измена
Шрифт:
Но Моэраль, издав невнятный рык, уже разжимал объятия, стремясь отстраниться, пока на то еще оставались силы… Рейна потянула его на груду палых листьев под корнями старого ясеня.
– Возьми меня, – прошептали губы, но слова были не нужны.
Моэраль сбросил с плеч плащ и уложил Рейну сверху. Происходящее казалось странно естественным. Холодный ветер на миг коснулся оголенной груди, но тут же сменился пламенем рук, и Рейна заливисто рассмеялась, глядя в высокое осеннее небо. А потом это небо отразилось в синеве любимых глаз, и губы вновь встретились с губами, но уже как– то по– новому. Рейна даже забыла, что в первый
Уже потом, лежа в объятиях Моэраля, с восхищением смотревшего на нее, впервые перед ним обнаженную, она почувствовала смущение, а где– то в душе уже появлялось возмущение необдуманным поступком… но все это было откинуто прочь, едва лишь Моэраль произнес:
– Я люблю тебя. О, духи предков, как сильно я люблю тебя…
И, счастливо рассмеявшись, прижал ее к себе.
И этот счастливый довольный смех Рейна стремилась сохранить в своей памяти и тогда, когда вечером возвращалась в замок, и на следующий день, когда со спокойствием на лице, но бурей в душе, смотрела из окна комнаты вслед отъезжающим.
Моэраль Холдстейн отправился в Ирвинделл.
Фадрик
Многие благородные лорды любили ездить с комфортом. Уолдер Молдлейт, щадя старые кости, брал в путь две кареты: коляску 2 , чтобы читать и работать, и удобный дормез 3 . Линнфред, днем любивший путешествовать верхом, ночи проводил в повозке. Даггард, стремившийся жить как рыцарь, всюду возил с собой шатер.
Фадрик же решил, что в порученном отцом деле главное – скорость исполнения. Поэтому, чтобы как можно больше времени проводить в пути, выбрал ландо 4 с высокими колесами и приказал подготовить запасных лошадей. Теперь он очень жалел, что поступил так опрометчиво.
2
Коляска– четырехколесный комфортный экипаж.
3
Дормез– карета для сна в пути.
4
Ландо– четырехколесная карета с откидным верхом.
На третий день пути пошел сильный дождь. Проклятое ландо напрочь отсырело, превратившись по ощущениям Фадрика в небольшое болото. Поднятый верх не спасал от лившейся с небес воды. Каждая подушка, каждое покрывало источали влагу и неприятный затхлый запах. Всего этого можно было избежать, возьми Фадрик обыкновенную карету. Но он не взял, и расплачивался болью – привычным ответом суставов на сырость.
Как бы хотелось очутиться дома…
– Дарис?
– Да, милорд? – отозвался слуга, верхом ехавший рядом.
«Я уже всем надоел своим нытьем», – мрачно подумал Фадрик.
– Долго еще?
– Совсем нет, милорд. Мы уже пересекли границу Берренхолла. Еще четыре часа, ну, может, пять, не больше, и будем у замка.
– Мы ведь едем на запад?
– На северо– запад, милорд. Говорят, дорога тут лучше.
Фадрик прекратил разговор и принялся смотреть по сторонам. Однообразие пустынных полей и редких лесов вконец обрыдло, но заниматься больше нечем – взятый в дорогу «Трактат о предвечном» Фадрик прочитал еще вчера. Сегодняшний день был посвящен скуке. Скуке и больной спине.
Фадрик с тихим кряхтеньем поерзал на сидении. Нашел, к своему удивлению, весьма удобное положение, чего до этого не получалось сделать целое утро. Мерное покачивание ландо и стук лошадиных копыт убаюкивали.
«Когда я проснусь, этот кошмар закончится», – подумал Фадрик, проваливаясь в сон.
Разбудил его запах гари. Так редко бывает, чтобы человека будил неприятный запах, но Молдлейт, видимо, спал не крепко. Ландо по– прежнему покачивалось, правда, немного замедлило ход.
– Мы приехали? Мы в Шейде? – протирая глаза, заговорил Фадрик, но ему никто не ответил.
Фадрик откашлялся и спросил громче:
– Мы приехали?!
– Еще нет, милорд, – немедленно ответил подъехавший Дарис. Замялся и произнес, – Тут… что– то странное…
Фадрик высунулся из– под обвисшей крыши ландо и огляделся. Вдоль дороги тянулись глубокие узкие канавы. Охранник – Кобрин, ехал по краю одной из них, вглядываясь в даль. С востока дул сильный ветер, нагоняя темные тучи. Принося вонь и пепел.
– Остановите! – приказал Фадрик, прекрасно понимая, что другой на его месте проехал бы мимо.
Но он слишком хорошо знал, какой бедой может обернуться пожар. Фадрик не успокоился бы, не убедившись, что опасности нет. Может быть, сгорела единственная на поле скирда. Но что, если огонь подобрался к лесу, и нет рядом никого, чтобы его остановить?
Возница Морт выполнил приказ господина и слез с облучка, распахивая для Фадрика дверцу.
– Что такое происходит?! – удивился Фадрик, увидев выражение лица слуги: благообразное, обрамленое сединами лицо Морта брезгливо исказилось.
– Ничего такого не происходит, ваша милость. Пожалуйте наружу, милорд, сами увидите – тут не на что смотреть.
Но Морт был не прав. Смотреть было на что.
Фадрик с трудом вылез на дорогу, да так и застыл, не в силах ни охнуть, ни вздохнуть. Из ландо были видны Дарис, край поля за канавой, да тучи. Теперь панорама открылась во всей красе.
Посреди бескрайнего, уходящего вдаль поля стояли столбы. До черноты закопченные снизу, в сером напылении сверху, каждый возвышался посреди большого круглого пятна. Обгорелые остовы бревен подпирали эти столбы, груды хвороста и щепок засыпали землю вокруг. Гонимые ветром угли невозбранно катились по лишенной растительности почве. Чахлые кустики травки в стороне припорошил слой черной пыли.
Клочок пепла опустился Фадрику на рукав. Молдлейт попытался его смахнуть, но вместо этого лишь размазал грязь, и на голубом камзоле осталась жирная, неприятно пахнущая полоса.
– Боги вечные, что тут произошло?
– Казнь, – хрипло ответил Кобрин. – Жгли культистов. На вашем месте, милорд, я бы держался подальше от этой сажи.
Фадрик ощутил, как к горлу подкатывает ком желчи. Пустой желудок стремился вывернуться наизнанку, и неудивительно. Кусочек пепла, небрежно растертый Фадриком по одежде, когда– то был частичкой человека… при каждом вздохе они, эти люди, распавшиеся в пепел, проникали в него, в его легкие, горло, смрадным черным воздухом пачкали стенки гортани. Его тело, помимо воли, поглощало другого человека!