Король темных просторов
Шрифт:
— Он может слышать и видеть все. — Она покачала головой. — Если бы ты, мальчик мой, увидел хотя бы половину того, что видел он, ты от одного этого стал бы мужчиной… Ну ладно, хватит этих разговоров с мертвецом.
— Убить, госпожа?
— Конечно.
Арбалет выплюнул стрелу… и Киливен даже не вскрикнул.
Она спокойно удостоверилась, что он мертв.
— Теперь слушай, — сказала она. — Это войско перед дверью должно исчезнуть. И поскорее.
Движением головы слуга показал на окно.
— Угу, — согласилась она. — Через дверь тебя не выпустят. Этого я пока спрячу за портьерой… Я справлюсь, иди. Поторопись!
Он
Алида осталась одна.
Она основательно намучилась — тело оказалось чересчур тяжелым. Она позвала служанку, и они вместе оттащили труп за портьеру. Потом она приказала перепуганной девушке смыть кровь с пола.
— Хорошо, — сказала она, когда пятно исчезло. Потом показала в сторону своей спальни. — Теперь иди туда. И не выходи.
Служанка повиновалась. Алида подумала, что нужно будет ее убрать. Она была новенькой.
Алида села и принялась нетерпеливо ждать. Время, время! Те солдаты за дверью могли войти в любой момент. Приходилось считаться и с такой возможностью.
Впрочем, проблемы на этих нескольких гвардейцах не заканчивались. О, они только начинались! Она не знала, какие меры успел предпринять Киливен. Наверняка были те, кто ему обо всем докладывал, вряд ли он действовал в одиночку. О нескольких его доносчиках она знала. Но, похоже, лишь о наименее важных…
Очевидным казалось лишь одно: восстание должно начаться как можно скорее. Ждать больше нельзя. Следовало передвинуть сроки, прежде чем начнутся настоящие проблемы.
Она сидела, вцепившись пальцами в волосы. Снова бездействие. Но уже не надолго…
«Почему ублюдок служит делу своей матери? — мысленно спросила она сама себя. — И отца?»
Она пожала плечами.
Офицер, командовавший гвардейцами в здании трибунала, был человеком повстанцев. Он должен был уже появиться и забрать своих людей. Пусть удивляются — не имеет значения, самое большее — посидят в карцере сколько понадобится, хотя бы и месяц… Но пусть хоть немного поторопится! Время подгоняло, ей нужно было немедленно увидеться с Ганедорром.
В дверях стоял великан слуга. Наконец-то!
— Путь свободен, госпожа.
Она встала.
— В спальне та малышка, — сказала она. — Займись ею. Если хочешь, можешь развлечься.
— Ничего не получится. — Он показал на беспомощно свисающую руку. — Я вывихнул плечо, не умею лазить по карнизам. Иди, госпожа. Похоже, у тебя мало времени?
Внезапно она притянула его за шею к себе и поцеловала как брата. Потом почти бегом бросилась к выходу, но остановилась.
— Почему ублюдок служит делу своей матери? — спросила она, повернувшись к слуге. — И отца? Людей, которые от него отреклись, боясь за собственную репутацию?
Скупым жестом слуга показал на портьеру.
— Потому что он честный человек, — не задумываясь ответил он. — Поэтому его сюда и прислали. Сколько всего честных людей в Кирлане?
Она кивнула в знак согласия.
52
Старик утомленно потер глаза.
— Что же мне сказать тебе, господин? — угрюмо проговорил он. — То, что поведал тот музыкант, как ты его называешь, — правда. Но, к сожалению, не вся.
— Не думаю, чтобы этот человек мог ошибаться.
— Он и не ошибался, он просто лгал.
— Лгал?
— Лгал, уверяю тебя. Во-первых, каждая из женщин, о которых ты говоришь, действительно лишь часть рубина, но часть совершенно независимая, и никакого перетока силы между этими частями нет и быть не может. Во-вторых, Шар Ферена не изменит твоей дочери, ибо не сможет, подобно рубину, завладеть другим телом по той простой причине, что он является не более чем свернутым Светлым Пятном Шерни и, перестав быть Пятном, он перестает существовать вообще.
Раладан стоял, не в силах пошевелиться.
— Впрочем, ни один Предмет не может существовать в отрыве от первоначальной своей сущности, за исключением лишь рубина или, вернее, рубинов, ибо это единственные Предметы, различающиеся величиной, формой и свойствами. Как видишь, господин, мы говорим о двух Брошенных Предметах, которые, собственно, таковыми вовсе не являются. Ты знаешь, что такое Брошенные Предметы? Это орудия, послужившие для создания разума. Они — отражение Полос Шерни, каждый Предмет символизирует какую-либо из Полос или несколько Полос. Описывая его с помощью чисел, мы получаем математическую модель Полосы или нескольких Полос Шерни. Иногда эта модель точная, иногда приближенная… Я не в силах объяснить всего в двух словах, но, может быть, достаточно будет сказать, что Шар никакой не символ, а, по сути, сама Полоса, вернее, малая часть Светлой Полосы; это Пятно, вещество, из которого был создан Ферен. Стена. Преграда, имеющая целью лишь одно: не дать Проклятым Полосам вернуться в существо Шерни. А отражением Проклятых Полос как раз и является рубин. Твой старик-калека дал тебе прекрасный совет, как уничтожить рубин и тем самым убить ту девушку. Ты явился сюда, чтобы найти одну-единственную вещь на свете, которая служит исключительно для уничтожения Проклятых Полос Шерни. И ни для чего больше.
Раладан молчал.
— Почему? — наконец очень тихо спросил он. — Почему меня обманули?
— Не знаю, господин. Могу лишь догадываться. Думаю, нечто хотело помешать законам, а это могущественное таинственное существо, похоже, стоит на их страже… Просторы ведут войну с Проклятыми Полосами… а может быть, напротив, заключили с ними союз. Никто не в силах этого понять. Тем не менее Просторы играют тут важную роль. Важную для Шерни. Шернь, через посредство стража законов, пыталась повлиять на Просторы.
— Просторы? А какое это имеет отношение ко мне?
Старик снова потер глаза.
— В рассуждениях одного из древних мудрецов есть замечание о Просторах и Проклятых Полосах, — сказал он. — Вчера я обнаружил в этом замечании пророчество. Это неизмеримая редкость. И я не знаю, было ли пророчество когда-либо столь однозначным. Скажу тебе, господин, что мне оно показалось даже чересчур однозначным. В нем называются имена… Мудрецы-посланники — люди и, подобно любым людям, имеют право ошибаться. В этой книге есть заметки, — он показал на гигантский том, — которые порой можно счесть просто глупыми или вообще лишенными всякого смысла. Фрагмент, о котором я говорю, еще неделю назад я принял бы за обычный бред… — Он махнул рукой. — Что-то я разболтался. Это все от старости. И одиночества. Много лет я разговариваю лишь с этими книгами и своими псами…