Чтение онлайн

на главную - закладки

Жанры

Король утопленников. Прозаические тексты Алексея Цветкова, расставленные по размеру
Шрифт:

Турист искал рекомендованную путеводителем фреску: Саломея в цыганской шали и с головой пророка на подносе кружится перед царем. Царь закрывает лицо ладонью, так нравится ему танец, а безголовое тело крестителя растворяется в горах и в волнах.

Дальше вы отправились в Болгарию, к русалке с русским лицом на вывеске ресторана. Есть на дичающем болгарском курорте маэстро Богданович, он пожил, выпивает крепко и играет на свежем воздухе любой репертуар еще со времен брежневского расцвета этого советского эдема. Играет на своем «пиано» у минеральной воды, среди факелов и белых балдахинов почти в одиночестве, закрыв глаза, взмахивая седой пьяною головою. Ты ничего не знаешь более лирического, чем «Представь» и «Да будет так» в его исполнении. Поэтому ты подошел и записывал на мобильный, чтобы он теперь звал тебя именно таким

звуком. Тебе нравятся эти песни, только когда вспоминаешь маэстро Богдановича. Над ним летали бражники во множестве, их рай — захваченный цветами кратер высохшего фонтана. У них рдеют, словно угли, глаза, если их поймать, и царапливые лапки. Маэстро Богданович не видит бражников. Он играет вслепую «Ромео и Джульетту», «Спартак-чемпион», «Дубинушку» и еще нечто столь знакомое, но названия нет. Ему никто не хлопает. Некому хлопать, кроме бражников, крыльями. Слегка тянет с моря шашлыком и, конечно, розами. Ты рассматривал там немецких пенсионеров, улыбавшихся всему отовсюду. Им было примерно по шестьдесят. То поколение, которое ты считал самым крутым и счастливым в ушедшем веке. Пробовал разглядеть в их механических улыбках шестидесятые, молодость: симпатию Джеггера к дьяволу, студенческие бунты Руди Дучке, новое кино Фассбиндера и Годара, секс под деревьями на траве городских бульваров. «Кто помнит те десять лет, того там не было», — повторялась в голове дурацкая поговорка. Общественный договор между поколениями был ненадолго разомкнут, и память ничего не записала. Немецкие пенсионеры подтверждали эту мудрость всем видом. Носили панамы, шорты, посредственное серебро, всегда пили пиво и обсуждали только рестораны. Любой из них мог изучать когда-то скандальные прокламации с тем же удовольствием, с каким сейчас читает рыбное меню. Ты воображал, пожилая фрау подносит к носу нечто иное, чем этот моллюск. Устав представлять, забыв, к чему это тебе, оставив все как есть, шел ночью в заброшенную беседку на белую скалу. Там, показав ладони небу, ты однажды сказал единственную известную тебе молитву, по-арабски, выученную на спор, давно. Откуда-то была уверенность, что молиться стоит только на чужом языке, без знания перевода. И как только ты закончил свою неведомую просьбу, в облачном небе над тихим морем вспыхнули два белых шара и стали вращаться, как дервиши в круглых платьях. Это включились береговые прожекторы, щупающие ночную даль.

Ты понял про прожекторы примерно через секунду. Примерно секунду ты жил, зная, что мир — весь обступивший пейзаж — есть временное недоразумение между тобой и Всевышним, что здесь нет никого, кроме Всевышнего и тебя, оставляющего ладонями светлые живые отпечатки на небе.

Когда маэстро Богданович уходит, манерно поклонившись темноте, в траве вокруг бассейна просыпаются ночные оросители и играют без свидетелей, сами с собой. Брызги попадают на лампы и от освященных кустов валит пар. Струя трогает скользкую башню, сложенную из белых топчанов, и шуршит на весь курорт никому не знакомый звук, пластиковый шепот. Вода волнует, обыскивает, мнет перепуганные кроны кипарисов, целится и попадает в большой зонт, отчего тот начинает вращаться все быстрее, в безлюдье распространяя скрип. Таков должен быть фонтан Стравинского, о котором ты впервые прочел в словаре и который ты впервые увидел по телевизору.

По всем кнопкам тиви ломают голову над смыслом: в день избрания нового Папы мраморный рельеф на могиле предшественника, мадонна с младенцем, покрылся инеем, растаявшим только на следующий день, после оглашения выбора конклава. Но тебя не удивляет такая новость. Тебя занимает, в чем состоит секрет и власть пятна. В том, что ты не можешь отказаться от желания понять его, хотя и знаешь, что понимать тут нечего, а потому понимание будет надуманным. Ты везде находишь его и видишь сквозь него все. Потому что не можешь наплевать на пятно. Единственное, что ты знаешь: оно — твое. Без него ты сделался бы неузнаваемо другим. Оно как надпись на могиле, рекламирующая жизнь усопшего.

Белую каплю отсутствия обнаружить внутри себя и поклоняться ей и знать свое место. И действовать и присутствовать ради отсутствия. Быть к зиянию гордым трафаретом.

Пришла собака деревянного цвета, и удивительно, как существо со столь понятливым взглядом никогда не сможет узнать новостей про мерзнущий мрамор, прочитать на могиле и разделить твои проблемы с пятном. Ты знаешь и читаешь за нее.

И найдя у себя в комнате тех, кого неточно зовут словом «смерть», ты спросишь: как же я не видел вас, где вы прятались прежде? И тебе ответят, каждый из них скажет по слову:

— Просто

— Раньше

— Ты

— Не

— Смотрел

— На

— Нас.

— А теперь? — переспросишь ты.

— А

— Теперь

— Ты

— Готов

— И

— Смотришь, — скажут тебе те несколько, которых столь приблизительно называют. Те, кто каждый день в твоей комнате заглядывали в тебя, как семья смотрит в телевизор.

Ты рисуешь иероглиф огненной души, исходящей изо рта вопиющей овальной головы. Не послать ли это кому-нибудь, наугад, как рассылают спам? Не требует ли пятно, чтобы ты изготовил и разослал сам такие же письма несчастья, какие получаешь? Ну, типа: «Мне семь лет, и я умерла. Если ты не отправишь это по тридцати адресам, я буду стоять с ножом ровно в 12 ночи на твоей кровати». Но будут ли твои рисунки, попавшие абы к кому, открываться как ссылки сайта, точнейшим образом описывающего их жизнь-мысли-чувства? Вероятности никакой. Ты этого не умеешь, и получится подражательство обезьяны, долбящей наугад по самым удобным для лап кнопкам.

Майкл уточняет время-место. Тебя встретит его помощник, который, правда, совсем не говорит по-русски. Он привезет тебя к подножию, но сам не станет подниматься, потому что его работа в другом месте. Позвонив снизу, еще раз скажет адрес, и сам, один, ты поднимешься в лифте к Майклу на сто первый этаж. Неприятное тебе желание заранее расписать все до сантиметров и секунд, как будто нет сотовой связи и все мы существуем на ощупь в полной темноте.

Майкл спрашивал, не удалось ли найти чего-то дневникового или похожего на дневниковое по стилю, ему интересно, что думал Акулов насчет столкновения текста с мелькнувшими в нем событиями. Майкл не согласен, когда говорят, что «авангард есть прятки от реальности» и что «материал не важен».

Ну пусть вот так: Слава

Вы думаете, слава это когда тебя упрашивают сняться в рекламе кетчупа? Все много интереснее.

Я читал в большом, полупустом зале, из книги. Там есть место:

— Алло, это Мацапуро?

— Нет, здесь нет таких.

Звонок номер два.

— Какой у вас номер?

Я назвал.

— И вы будете мне говорить, что по этому номеру нет Мацапуро?

— Да, буду, я живу тут уже не первый год, а у Мацапуро наверняка есть свой дом.

Место, важное для композиции, но не для сюжета. Сдержанные улыбки после чтения. Вполне устраивающие аплодисменты. Несколько знакомых. Пара культурных девушек за автографами: а вдруг я выбьюсь в литературозавры, ведь это возможно почти что c каждым? На сцену поднялись двое — один улыбчивый, молодой, второй — почти старикан, лысоватый, в непроницаемых очках и, кажется, не в своей тарелке.

— Послушайте, мы прочли, — молодой указал на книгу на столике, — это я звонил, представляете?

Я сделал непонимающее лицо, перебирая мысленно звонки последних дней, и почти уже зачислил его в обозреватели местной газеты или в студенты-переводчики.

— Про Мацапуро, — едва держа внутри хохот, доложил он, — это звонил я, нашел в вашей книге, подсказал один знакомый, я думал, розыгрыш, не поленился — посмотрел.

Большим пальцем звонивший напомнил мне о стоящем сзади почтенном человеке в темных очках, как у слепого.

— Вот Мацапуро, — весело знакомил он, — а я Павел.

Я пожал его руку. Потом руку безмолвного Мацапуро. Они меня куда-то звали. Я вежливо отказывался. Это и есть слава, понял я, главный ее признак, когда жизнь отзывается на текст и дописывает сама. 17

Уважаемый воображаемый, ты слышишь машинный скрип и электронное журчание у себя внутри? Читать тебе больше ничего не нужно, поэтому мы перестаем писать. Мы слишком долго за тебя набирали этот дневник, перечисляли твои мысли, правильно составляли твои воспоминания. Располагали твою мебель в нужном порядке. Запускали тебя почитать, чтобы ты себя знал. Ты не прочтешь этого письма, потому что сейчас, когда мы пишем, ты встречаешься с огненной волной. Она началась там, где от упавшей на пол офиса монетки расходится по всему Сити правильный круг пламени. Никто не прочтет этого письма и потому нам, наконец, можно ставить фразы в порядке, который у вас называется случайным.

Поделиться:
Популярные книги

Неудержимый. Книга III

Боярский Андрей
3. Неудержимый
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Неудержимый. Книга III

Проклятый Лекарь IV

Скабер Артемий
4. Каратель
Фантастика:
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Проклятый Лекарь IV

Осознание. Пятый пояс

Игнатов Михаил Павлович
14. Путь
Фантастика:
героическая фантастика
5.00
рейтинг книги
Осознание. Пятый пояс

Сердце дракона. Том 18. Часть 2

Клеванский Кирилл Сергеевич
18. Сердце дракона
Фантастика:
героическая фантастика
боевая фантастика
6.40
рейтинг книги
Сердце дракона. Том 18. Часть 2

(Не)нужная жена дракона

Углицкая Алина
5. Хроники Драконьей империи
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
6.89
рейтинг книги
(Не)нужная жена дракона

Шестое правило дворянина

Герда Александр
6. Истинный дворянин
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Шестое правило дворянина

Кодекс Охотника. Книга XV

Винокуров Юрий
15. Кодекс Охотника
Фантастика:
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Кодекс Охотника. Книга XV

Жена со скидкой, или Случайный брак

Ардова Алиса
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
8.15
рейтинг книги
Жена со скидкой, или Случайный брак

Изгой. Трилогия

Михайлов Дем Алексеевич
Изгой
Фантастика:
фэнтези
8.45
рейтинг книги
Изгой. Трилогия

Измена. Испорченная свадьба

Данич Дина
Любовные романы:
современные любовные романы
короткие любовные романы
5.00
рейтинг книги
Измена. Испорченная свадьба

Его маленькая большая женщина

Резник Юлия
Любовные романы:
современные любовные романы
эро литература
8.78
рейтинг книги
Его маленькая большая женщина

Последний реанорец. Том I и Том II

Павлов Вел
1. Высшая Речь
Фантастика:
фэнтези
7.62
рейтинг книги
Последний реанорец. Том I и Том II

Куба далеко? Куба рядом! 1978

Арх Максим
10. Регрессор в СССР
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
5.25
рейтинг книги
Куба далеко? Куба рядом! 1978

Царь Федор. Трилогия

Злотников Роман Валерьевич
Царь Федор
Фантастика:
альтернативная история
8.68
рейтинг книги
Царь Федор. Трилогия