Король в изгнании
Шрифт:
Она схватила Фестину за руку в перчатке и поднесла ее к губам, чтобы поцеловать. Волосы ее скользнули в сторону, и у меня внутри все сжалось – красный мох покрывал ее щеки, лоб, даже глаза. Вряд ли Кайшо могла что-то разглядеть сквозь светящийся пух, но, видимо, уже достигла той стадии, когда за нее смотрел и видел балрог.
– Иди, – сказала она Фестине нормальным человеческим голосом, а не своим обычным шепотом.
Затем Кайшо повернулась ко мне и протянула руку. С некоторой опаской я подошел и взял ее. Она сжала мою руку в ладонях и мягко привлекла к
– Тилу, – прошептала она, дыша мне в щеку, – жаль, что мы не можем быть вместе. Я была бы рада, если бы мой разум соединился с твоим. Но ты убедил балрога не трогать тебя. Есть другие, которым ты нужен.
– Кто?
Она легко поцеловала меня в нос.
– Твой народ – и ты сам прекрасно это знаешь. Ты все еще считаешь себя умственно отсталым, Тилу; в этом есть свое очарование, но тебе уже пора из этого вырасти. Король должен быть уверен в себе.
Прежде чем я успел ответить, она приложила палец к моим губам, не давая говорить. А затем ее голос послышался прямо у меня в голове:
– В течение последующих восемнадцати лет, Тилу, я навещу тебя, где бы ты ни был. Балрог считает, что для тебя и меня было бы занятно иметь ребенка – практически полностью человека, но обладающего твоим умением управлять феромонами и моими сверхразвитыми психическими способностями. Вероятно, именно поэтому балрог в первую очередь объединился со мной и в течение двадцати пяти лет преобразовывал мое тело, чтобы подобная беременность стала возможной. Еще несколько лет, и я буду готова. – Она наклонилась и поцеловала меня покрытыми мхом губами. – Тяжело иметь дело с расами, способными предвидеть будущее. Но если все, через что я прошла, в конечном счете ведет меня к единственной ночи с тобой… что ж, должна ведь когда-то жизнь вознаградить меня, не так ли?
– Гм… а что, если мне это не кажется чересчур хорошей мыслью?
– Это не мысль, Тилу, – это судьба. Уже написанная Матерью Времен. Расслабься и прими как должное, что однажды вечером ты обнаружишь в своей постели нечто теплое и пушистое.
Она громко рассмеялась, вероятно, увидев выражение моего лица. Затем ее кресло устремилось в лестничный пролет в сто раз быстрее, чем двигалось до сих пор. Звук ее смеха отдавался эхом еще долго после того, как она исчезла.
Фестина схватила меня за руку.
– Пошли, Эдвард. Скоро тут начнется настоящее безумие.
Я отвел взгляд от пустого пролета и снова посмотрел в сторону передней части дворца. Все четыре клешни уже полностью освободились, и теперь королева поднимала голову. Каменный пол под ногами слегка покачнулся, но этого было достаточно, чтобы я пошатнулся, на мгновение потеряв равновесие.
– Точно, – сказал я, – пожалуй, пора сматываться.
Мы подбежали к краю крыши и перепрыгнули через стену, на стеклянный куб. Я успел почувствовать, как подо мной снова вздрогнули камни, – королева уже подняла голову, а теперь на всех восьми ногах поднималось ее тело.
Далеко
Фестина вскарабкалась на стеклянную плоскость и сунула голову в дыру.
– Филар! Ты готов?
– Возможно.
– Не возможно, а да, и немедленно! Быстро поднимайся вверх, подальше от этой заварушки.
– Легко тебе говорить, – проворчал он.
Поколебавшись, он протянул руку к рычагу. Куб начал бесшумно и медленно подниматься; я держался рядом с бесчувственными телами наших друзей, готовый подхватить их, если они начнут соскальзывать, но куб двигался столь плавно, что они не сдвинулись даже на миллиметр.
То, что происходило внизу, далеко не напоминало пастораль. Солдаты, находившиеся возле первого канала, видимо, слышали шум и треск, раздававшиеся со стороны оживающего дворца, но вряд ли могли догадаться о его истинных причинах. Их поле зрения было ограничено высокой изгородью; возможно, они думали, что источником звука является некое оружие, которое подкатывают к стенам. Атакующие продолжали ломиться в ворота, снова и снова ударяя по ним таранами и надеясь попасть внутрь до того, как защитники успеют подготовить свое оружие. Они понятия не имели о том, что происходит, пока ворота не рухнули и чернопогонники не ворвались на территорию дворца.
Естественно, балрог безупречно рассчитал время – именно в этот момент весь дворец окончательно отделился от фундамента. Ворвавшуюся в ворота Черную армию встретила гигантская каменная королева, ростом в четыре этажа, панцирь которой испускал ярко-красное сияние рассерженного мха.
Мандазарские воины отважнее любого существа во вселенной, но и для них есть предел. На мгновение большинство солдат Черной армии попросту застыли от ужаса. Между тем четыре клешни над их головами ловили Смеющихся Ларри, обеспечивавших огневое прикрытие. Наконец они с треском сомкнулись, а когда снова раскрылись, на землю упали четыре золотистых куска металла, раздавленные, словно орехи.
Гиеньего смеха больше не было слышно. Но ночь отнюдь нельзя было назвать тихой.
Клешни снова поднялись над головами атакующих и несколько раз щелкнули, осыпав войска всем мусором, который накопился во дворце за многие годы: каменной крошкой и трупиками насекомых, птичьими гнездами и кусками старой краски, высохшими осенними листьями и комьями грязи, – королева отряхивала лапы, прежде чем всерьез взяться за дело. Когда поток мусора иссяк, клешни опустились на лужайку перед дворцом и начали двигаться вперед, словно огромный снегоочиститель, готовый оттеснить Черную армию обратно за канал.