Король ветра
Шрифт:
– Все по местам! – рявкнул Кен, и я села на лошадь, которая, кажется, не обратила на этот факт никакого внимания. Раньше мне приходилось ездить на лошади без седла, поэтому держалась я достойно, свалиться на общую потеху мне не грозило.
– Ирис! – крикнул Кен. – Поезжай к тем холмам и оттуда скачи на камеру, а навстречу тебе герцог со свитой. Не доезжая до них, остановись, постой с полминуты, разворачивайся и – вон туда! Поняла?!
– Да!
Конь бежал тяжело, плохо, а нет ничего более печального плохой лошади, по крайней мере, для меня. Переключившись на мысли поприятнее, что бы у амазонки не было кислотного выражения лица, я стала думать о красавце герцоге-Винте,
Я выполнила все, что говорил Кен, но снять удалось только с четвертого дубля. Оказывается, сначала мне не удалось скрыть разочарование и кислую гримасу при виде гурцога, во втором дубле этот Винт восхищенно присвистнул, когда я подъезжала, в третьем опять что-то не склеилось, зато четвертый удался на славу, Кен добился от меня желаемого выражения плохо скрытой ненависти на лице.
Отсняв сцену, он объявил пятиминутный перерыв и швырнул громкоговоритель в траву. Я собиралась, было, отправиться в фургон, но путь мне преградил этот, с позволения сказать, герцог.
– Привет, малышка, – заулыбался он и тараканьи усики поползли в разные стороны, – значит, ты теперь моя новая партнерша? Отлично. Предыдущая совершенно не привлекала меня как женщина. Сегодня в восемь ужинаем.
– Надо подумать. – Ответила я низким хриплым голосом.
– Проблемы с горлом? – поинтересовался гнус.
– Да нет, просто плохо действуют гормоны, – снова прохрипела я, – знаешь, когда меняешь пол, не все проходит гладко.
– Ты это серьезно? – улыбочка несколько померкла. – Ты раньше была мужчиной?..
– Да, но женщина всегда жила в моей душе. Забыла представиться, Ирис, в девичестве – Игорь. Так как насчет ужина?
– Забудь. – Пробормотал Винтик и быстренько свинтил куда-то. В хорошем настроении, я направилась в фургон.
В остальном, съемочный день прошел безо всяких приключений, гладко и мило, но Кен все равно продолжал постоянно кричать, видимо уверенный, что замолчи он хоть на минуту и Земля перестанет вертеться.
Ближе к вечеру вернулись на студию. Испытывая чувство огромного морального удовлетворения, я купила по дороге домой бутылку мартини. Дома наковыряла из морозилки льда, наполнила бокал и уселась перед телевизором в ожидании новостей с ипподрома. Долго ждать не пришлось, эти новости передавали практически по всем каналам. Дату состязаний уже определили и через неделю лучшие скакуны на всем белом свете примутся топтать священными копытами дорожки лучшего ипподрома в городе. Из этого события решили сделать настоящий праздник – улицы украшались, готовились концерты, встречи, приемы высоких гостей…
Потягивая мартини, я с жадностью внимала репортеру, решив во что бы то ни стало попасть на скачки, разве можно пропустить столь великое событие? Необходимо было блеснуть в высшем свете, благо имелся подходящий наряд и я вполне могла пустить пыль в глаза шейхам. А вдруг кто-нибудь подарит мне свою лошадь или на худой конец даст автограф?
Размечтавшись, я решила написать маме письмо, теперь не надо было врать, а можно честно сообщить, что снимаюсь в главной роли в гениальном фильме, с партнером, как две капли воды похожим на Кларка Гейбла.
Ближе к вечеру позвонил Леон и напросился в гости. Он принес большую пиццу и пиво. Мы ели, болтали о том, о сем, преимущественно болтала я и, разумеется, о скачках.
– Кажется, ты очень любишь лошадей? – умудрился он вставить фразу.
– Еще бы! Они самые совершенные существа в мире!
– И ты так хочешь пойти на эти скачки?
– Не только хочу, я попаду туда, чего бы мне это не стоило.
– А меня с собой возьмешь?
– Ты любитель скачек? – удивилась я.
Леон пожал плечами и отвернулся к окну, попивая пиво, из чего я сделала вывод, что должно быть, он равнодушен к лошадям, но не равнодушен ко мне…
Последующие несколько дней ничем особым не выделались. Продолжались съемки, мы до одури переснимали одну и ту же сцену, пока Кен не махал обреченно рукой и не говорил: «А, ладно, и так и сойдет!»
Вечерами я возвращалась домой уставшая, но довольная – теперь у меня была возможность заниматься любимым делом: жариться под софитами, до бесконечности жевать одну и ту же фразу и мусолить один и тот же жест до тех пор, пока тело не переставало слушаться вовсе. Ко всему вдобавок, я получала за это деньги.
За три дня до скачек, я тщательно проверила гардероб и все же отправилась по магазинам. Экипировавшись как следует, с нетерпением считала дни и часы, оставшиеся до легендарного события.
Накануне я, должно быть, вовсе не спала. До глубокой ночи смотрела репортажи о предстоящих бегах, интервью с устроителями, болельщиками, демонстрировали фотографии скакунов и их владельцев. Естественно, первым показали Короля Ветра и его хозяина – шейха Радияра. И я придвинулась к телевизору практически вплотную. О Короле Ветра говорить излишне, да и шейх оказался очень даже породистым… У него оказалось тонкое красивое лицо с огромными бархатными глазами и густыми, отлично подстриженными и причесанными черными волосами, и что самое интересное, на нем не было ни халата, ни чалмы, а темно серый костюм с пиджаком-френчем. Он и его конь превосходно смотрелись вместе, просто на зависть хорошо. Остальные участники забега меркли рядом с ними.
С трудом, но я все-таки уснула. Всю ночь мне снились скачки, причем и жокеем, и судьей, и шейхом Радияром, была почему-то я…
Начало грандиозного события выпадало как раз на выходной. Решив, что идти на ипподром в вечернем платье глупо, я надела тонкие черные брючки, любимую выходную блузку цвета бургундского, на шею полоску из пяти плотных рядов искусственных гранатов, такой же браслет, серьги, кольцо и черные туфли на высоком каблуке. Против обыкновения оставила дома свои потрепанный баул, именуемый «сумкой», а взяла миниатюрную, замшевую, с тонким теснением под серебро. Подкрутив волосы и сообразив прическу, я потопала на выход, очень довольная собой. Открыв дверь, я лицом к лицу столкнулась с Леоном.
– Уф! Напугал! Что ты тут делаешь?
– Ты что, не помнишь, что собиралась взять меня с собой?
– Конечно, помню, – пришлось соврать, – скорей идем, еще опоздаем.
Только теперь я заметила, как потрясающе выглядел Леон в темно-синих джинсах, белой майке с кротким рукавом на загорелом мускулистом торсе… помогите!
На улице я надела черные очки, полагая, что они добавляют женщине шарма и таинственности. Я направилась, было, к автобусной остановке, но Леон пресек этот недостойный порыв, сообщим, что поедем мы на такси. Чинно усевшись в машину, я всю дорогу думала – сильно помнутся брюки или нет?