Король воронов
Шрифт:
Но это не помогло им добраться до Глендауэра.
Адам предположил:
– Может, поговорить с Артемусом?
Ганси хмыкнул. Это звучало бы пессимистично в исполнении кого угодно – а в исполнении Ганси прозвучало пессимистично вдвойне.
– Я думаю, нам без проблем удастся поговорить с Артемусом. Но будет нелегко сделать так, чтобы он поговорил с нами.
– Ты, кажется, всегда считал, что у тебя есть дар убеждения, – сказал Адам.
– Практика еще этого не доказала.
– Ганси, чувак! – закричал кто-то через поле.
Уитман, прежний товарищ Ганси по гребной
– А, Уит, – сказал Ганси, щедро растягивая гласные и наполняя свою речь классическим южным вирджинским акцентом. – Эй, гляди, ты оставил ключи в замке!
Уитман, рассмеявшись, застегнул ширинку. Размашистой походкой он зашагал рядом, и они с Ганси завязали какой-то беспечный разговор. Вскоре к ним присоединились двое ребят, потом еще двое. Они обменивались дружескими шутками, жизнерадостные, полные энергии, общительные. Ходячая реклама приличной жизни и хорошего образования.
Это была наука, в которой Адаму никогда не удавалось преуспеть, хотя он посвятил много месяцев ее прилежному изучению. Он анализировал поведение Ганси, препарировал реакции других ребят, заносил в каталог образцы бесед. Он видел, как простой жест разворачивался в букет мужского разговора – изящно, словно по волшебству. Он внимательно присматривался и к происходящему за сценой. Как несчастный Ганси за одну секунду становился дружелюбным. Но практика Адаму не давалась. Теплые приветствия застывали на губах. Небрежные жесты превращались в пренебрежительные. Ровный зрительный контакт становился пугающим пристальным взглядом.
Он заново брал уроки каждую четверть и думал, что как ни трудно в это поверить, но, очевидно, есть вещи, которым не в состоянии научиться даже Адам Пэрриш.
– Где Пэрриш? – спросил Ингл.
– Здесь, – ответил Ганси.
– Даже не знаю, как это я пропустил ветер с ледника, – сказал Ингл. – Как дела, старик?
На этот риторический вопрос можно было ответить легкой нарисованной улыбкой. Эти ребята собрались ради Ганси. Где Пэрриш? Так далеко, что за день не дойдешь.
Некогда подобная сцена расстроила бы Адама. Напугала. Но теперь он был уверен, что занимает место одного из двух фаворитов Ганси. Поэтому он просто сунул руки в карманы и молча пошел вместе с остальными.
Внезапно Адам почувствовал, как Ганси рядом с ним напрягся. Прочие продолжали галдеть и смеяться, но лицо Ганси сделалось задумчивым. Адам проследил его взгляд до массивных колонн, поддерживавших крышу Грабер-Холла. Там, на лестнице между ними, стоял директор Чайлд, держа в руке учебник или что-то вроде того. Он больше походил на птицу, чем на человека – ходячая реклама крема от загара и широкополых шляп.
– Так, джентльмены, – сказал он, – мне вас слышно из кабинета. Почему мы галдим, как вороны? Занятия ждут.
Они стукнулись кулаками, взъерошили друг другу волосы, похлопали по плечам. Все разошлись; остались только Ганси и Адам. Чайлд приподнял руку и слегка помахал Ганси, прежде чем вернуться в недра Грабер-Холла.
И вновь у Ганси сделался сердитый вид. Не глядя по сторонам, он зашагал дальше.
– Что это было? – спросил Адам.
Ганси, поднимаясь по лестнице, на которой только что стоял Чайлд, сделал вид, что не расслышал.
– Ганси. Что это было?
– Что?
– Рука. Чайлд.
– Просто дружелюбный жест.
К Ганси мир всегда относился дружелюбнее, чем к Адаму; но на директора Чайлда это было непохоже.
– Так и скажи, что не хочешь говорить. Но только не ври.
Ганси с преувеличенным вниманием заправил рубашку и опустил свитер. Он не смотрел на Адама.
– Я не хочу ссориться.
Нетрудно было догадаться.
– Ронан.
Ганси воровато взглянул на Адама и снова занялся свитером.
– Нет, – сказал Адам. – Не может быть. Нет. Ты этого не сделал.
Он не знал в точности, в чем обвинял Ганси. Но он знал, чего Ганси хотел для Ронана. И как Ганси добивался своего.
– Я не хочу ссориться, – повторил Ганси.
Он протянул руку к двери. Адам положил ладонь сверху.
– Оглядись. Ты видишь тут Ронана? Плевал он на учебу. Если пихать человеку еду в глотку, это еще не значит, что ему захочется есть.
– Я не хочу ссориться.
Ганси спасло какое-то гудение в кармане; у него звонил телефон. Теоретически им не разрешалось говорить по телефону во время учебного дня, но Ганси тем не менее достал мобильник и повернул экран, чтобы показать его Адаму. Адама поразили две вещи: во-первых, звонила миссис Ганси (очевидно, так оно и было), а во-вторых, часы на экране показывали 6:21 (и это совершенно точно было не так).
Адам слегка сменил позу – он больше не загораживал от Ганси вход в Грабер-Холл, просто положил руку на дверь. Теперь он стоял на стреме.
Ганси поднес мобильник к уху.
– Алло? А, мама. Я в школе. Нет, выходной был вчера. Нет. Конечно. Нет, просто давай быстро.
Пока Ганси говорил по телефону, Кабесуотер манил Адама, предлагая поддержать его усталое тело – и всего на минуту Адам разрешил ему сделать это. На несколько свободных вдохов его окружили листья и вода, стволы и корни, камни и мох. Силовая линия гудела в нем, слабея и угасая вместе с биением пульса, ну, или наоборот. Адам знал, что лес хотел что-то ему сказать, но пока не понимал, что именно. Нужно было погадать после школы, а может быть, выбрать время и съездить в Кабесуотер.
Ганси убрал телефон. И произнес:
– Она спрашивает, как мне идея устроить экспромтом мероприятие для ее избирательной кампании здесь, в кампусе, в выходные. Не помешает ли это праздновать День ворона, не будет ли Чайлд возражать. Я сказал… ну, ты слышал, что я сказал.
Вообще-то Адам ничего не слышал. Он слушал Кабесуотер. Более того, он прислушивался к нему до сих пор так внимательно, что, когда лес внезапно и неожиданно качнулся, Адама тоже шатнуло. Испугавшись, он схватился за дверную ручку, чтобы устоять.