Король воров

Арчер Грегори

Вайгал кивнул.

– Я же говорил, что ты толковый парнишка. Верно, таким образом я сошелся с тобой и уговорил стать моим подельником в воровском ремесле. Но ты работал не на «теней». Ты работал на правительство Коринфии…

– Ладно, хватит языком молоть,- вдруг резко перебил его до сих пор молчавший Деливио.- Какой такой Аффендос? При чем здесь Аффендос? Ты же мне про Немедию что-то плел! И про документы, тобой украденные, что-то говорил! Так где они?!

Вайгал хмуро глянул на начальника сенаторской стражи, потом снова обратился к Конану.

– Деливио прав. Моравиус тут ни при чем. Я ошибся, решив забраться в дом сенатора. Я… то есть мы искали не там… Однако, как говорится среди «теней», порой ищешь вошь, а

находишь брошь. Вот что мы… то есть я украл в кабинете Моравиуса.

С этими словами Вайгал отлепился от подоконника, подошел к стене рядом с дверью и провел ладонью по деревянной обшивке.

– Со щелчком открылась неприметная потайная дверца, откуда «вор» достал скатанный в свиток пергамент. Передал его Деливио.

Деливио недоверчиво взял его. Развернул. Вчитался.

– А Вайгал тем временем обернулся к Конану.

– Да, я ошибся. Дом Моравиуса не имеет отношения к деятельности Аффендоса. Я искал там одно… а нашел нечто совсем другое. Однако не менее важное для всей страны.- Он вернулся к открытому окну, вновь оперся спиной о подоконник.- Не знаю, известно ли тебе, Конан, что вокруг Дороги Королей, которая тянется через Коринфию, давно идет тайная, глазу простого обывателя незаметная, но упорная война. Многие страны желают разместить свои отряды вдоль ее участков. А особенно старается в этом Немедия – она давно ищет лазейку, через которую могла бы протащить своих людей в оборону коринфского отрезка Дороги. Представляешь, какие блага ей это принесет?… И, похоже, Немедия нашла такую лазейку. В лице сенатора Моравиуса.

– Этого быть не может,- сказал Деливио…

* * *

Две жизни настоящих воинов за две жизни белых пауков – слишком большая цена. Но за вызволение Великого Пьйонги из гнета он, Главный воин Бванга, готов заплатить и не такую цену.

Их осталось трое – выходцев из дальних земель, чужаков в этих нечестивых местах, отважных искателей украденного бога. Воину, которому белый паук отрубил руку, пришлось помочь вернуться в живот Нанги, чтобы он своими криками не привлек других пауков, а труп его и труп Трелга спрятать в груде гнилой соломы, от которой несло недавно пролитой мочой. По законам племени, вместе с телом положено хоронить и жену павшего воина, и его оружие. Но Бванга пошел наперекор законам: жена была далеко, а оружие еще может пригодиться. Подобрал он и из лужи отрубленный наконечник боевой палки убитого пауками Трелга. Яд муараре – он и в пещерах белых пауков яд муараре.

Близка, близка цель: Светильник Нанги разгорается все ярче… И – вот он, изрытый пещерами камень белых пауков. Да-да, именно здесь томится в плене Великий Пьйонга!

* * *

– Этого быть не может,- сказал Деливио, наконец оторвавшись от чтения пергамента.- Я не верю. Это фальшивка. Сенатор Моравиус – достойный и честный гражданин Конверума…

– …однако это не мешает ему получать деньги от немедийского двора,- спокойно возразил Вайгал.- Или тебе не знакома личная печать твоего хозяина на этих письмах – письмах, в которых он обещает Немедии отдать свой голос в поддержку совместной охраны коринфского участка Дороги Королей? Или тебе не известно, к чему приведет подобная уступка Немедии?…

– К тому, что очень скоро Немедия полностью возьмет в свои руки патрулирование на нашем отрезке,- прошептал Деливио.- Но я не могу поверить, что именно Моравиус…

– Ты своим глазам не можешь поверить,- жестко сказал Вайгал.- Эти письма…

– А если я сейчас порву эти письма? – гаркнул Деливио. В его голоса звучало столько беспомощной злости, что Конан напрягся: не приведи Кром, еще от волнения за меч схватится.

– Рви,- тем же жестким тоном ответил Вайгал.- Но что от этого изменится? Я все

равно доложу королю об измене, а, поскольку при дворе мне доверяют, то Моравиусу твоему и так, и этак не выкрутиться – найдутся и другие доказательства… Послушай, Деливио, ты не веришь в возможность предательства со стороны собственного хозяина или в неопровержимую подлинность документов?

Деливио промолчал.

«Допустим, все, что он говорит, правда. Или не все, но главное – Моравиус продался немедийцам. Очень возможно. Немедийский двор всегда искал, а сейчас тем более ищет подходы к влиятельным лицам Коринфии. Ему позарез необходимо активно противодействовать аквилонским проискам. Да, на коринфской земле давно ведется скрытое и очень упорное противоборство двух могущественных держав за то, чтобы подчинить Коринфию своей воле, а впоследствии сделать из нее аквилонскую или немедийскую провинцию. Вайгал сообщил, что у него имеются доказательства того, что Моравиус дал согласие немедийскому двору оказать помощь в размещении их войск вдоль коринфского отрезка Дороги Королей. Если это произойдет, то не за горами будет ввод в страну немедийской армии и установление в Коринфии немедийского правления. Иначе как предательством подобное не назовешь. Если это правда.

Способен Моравиус на предательство? Да, если быть честным, да. Ловил ты себя, Деливио, на подозрениях в том, что твой хозяин занимается тайной, тщательно укрываемой им деятельностью? Да. И не случайно ты, Деливио, разыгрывал перед ним простачка, а ради того, чтобы он не подумал, что ты способен пронюхать о его делишках, и тогда ты стал бы ему опасен.

Все так, все так. Но что же мне делать?…»

И тут снизу донесся полный невыразимого страдания вопль:

– Вайга-а-а-ал!!1

* * *

Карлик по кличке Гнус, тот, что открыл дверь Вайгалу на условный стук, отличался двумя положительными качествами, благодаря которым тайные посланники Короля Коринфии иногда прибегали к его услугам: он жил один в заброшенном доме и умел молчать. Привычку не трепать языком Гнус приобрел после многочисленных уроков, которые преподносила уродцу его тяжелая жизнь, задолго до того, как обосновался в Конверуме, в услужении стареющей тетки Огассы, хозяйки постоялого двора «Три звезды». А жил он один-одинешенек в просторном пустующем здании и не был выселяем чиновничьей братией Конверума благодаря той же тетке Огассе, которая завещала постоялый двор своему любимому слуге на сто лет после ее смерти с правом распоряжаться им, как тому вздумается. Гнус никак не распоряжался своими владениями – он просто там жил. Как бы ни скрипели зубами законники, как бы ни пытались выселить единственного жильца из дома – завещание вставало у них на пути. Тем и воспользовалась тайная служба коринфского двора – за небольшое вознаграждение Гнус иногда пускал к себе ее, службы, людей и вопросов не задавал. Лишь бы платили. Хотя порой его так и подмывало подсмотреть да подслушать, о чем это шепчутся гости. А гости заглядывали один другого интереснее: то чинное семейство ювелира переночует, то девчушка какая-нибудь – от горшка два вершка поживет, то компания мрачных, здоровенных воинов откуда-то из северо-восточных стран заглянет… то вор здесь свою временную берлогу устроит – как этот вот, например, рыжий который.

Но Гнус не лазил в чужие дела. Знают условный стук, знают заветное слово – и ладно. Живите на здоровье сколько душе угодно. Плати только вовремя – и все.

Закрыв за Вайгалом тяжелую дверь на крепкий дубовый засов, Гнус опять зевнул и отправился досматривать прерванный сон, в котором он и дочка сенатора Лизорга занимались такими штучками, о которых Гнус наяву даже не мечтал.

Однако посмотреть до конца столь увлекательное сновидение ему опять помешали: под дверью, с той стороны вдруг раздалось жалобное козлиное блеяние.